Громкие убийства

Одновременно с этим исповедник убитого короля, иезуит отец Коттон, уговаривал Равальяка: «Сын мой! Не обвиняй добрых людей!» Даже на эшафоте Равальяк, которому угрожали отказать в отпущении грехов в случае, если он не назовет своих сообщников, не дрогнул, а снова и снова повторял, что он действовал один и сообщников у него не было.

Убийца был искренне убежден, что от этих слов, сказанных им за минуту до начала варварской казни, зависит спасение его души. Но были ли его признания правдивыми?

В те годы у судей явно не было особого желания искать истину, а правительство Марии Медичи еще меньше хотело проведения всестороннего расследования. Но уже тогда многие задавали себе вопрос: а не приложили ли руку к убийству короля те, кому он мешал?

Прошло несколько лет, и выяснилось, что некая Жаклин Д’Эскоман, служившая у маркизы де Верней, фаворитки Генриха IV, пыталась предупредить короля о готовившемся на него покушении. По мнению Жаклин, в покушении, помимо де Верней, участвовал могущественный герцог Д’Эпернон, давно мечтавший о роли первого лица в государстве.

Жаклин Д’Эскоман пыталась передать предупреждение королю через его супругу, но та уехала в Фонтенбло и не успела поговорить с мужем. Отец Коттон, к которому хотела обратиться Жаклин, также отбыл в Фонтенбло, а другой священнослужитель-иезуит посоветовал Д’Эскоман не вмешиваться в дела, которые ее не касаются.

Вскоре после вышеописанных событий Жаклин Д’Эскоман была арестована по обвинению в том, что у нее якобы не было средств на содержание ребенка в приюте и она пыталась его подбросить. По французским законам за такое преступление ей грозила смертная казнь. Но судьи проявили «гуманность», и бедную женщину сначала посадили ненадолго в тюрьму, а потом заточили в монастырь. Не была ли такая «гуманность» платой за то, что на суде Жаклин ни слова не сказала о заговоре против короля?

И еще один вопрос. Почему Мария Медичи не рассказала королю о встрече с Жаклин Д’Эскоман и о ее предупреждении? Вероятно потому, что у этой упрямой, властолюбивой и вздорной женщины, а особенно у ее фаворитов – супругов Кончини – были свои причины желать смерти королю. В последнее время Генрих серьезно увлекся молоденькой красавицей Шарлоттой Монморанси, которая стала женой принца Конде. Этот роман вызывал опасения Марии Медичи. Зная характер своего мужа, она вполне допускала, что он мог либо пойти на развод с ней, либо приблизить Шарлотту настолько, что та приобретет большое влияние при дворе. Ни тот, ни другой вариант Медичи не устраивал. А вот смерть Генриха давала ей возможность стать правительницей Франции до совершеннолетия ее сына Людовика XIII, которому в ту пору было всего 9 лет. Фактически власть досталась бы супругам Кончини, которые имели на Марию огромное влияние. Так и случилось впоследствии, хотя герцог Д’Эпернон в первые дни после гибели короля попытался прибрать к рукам власть во Франции.

В январе 1611 года Жаклин Д’Эскоман покинула стены монастыря и снова попыталась разоблачить заговорщиков. Но ее попытка не увенчалась успехом. Несчастную опять арестовали и предали суду. Но процесс над Жаклин принял нежелательный для властей оборот. Слуга Шарлотты дю Тилли (близкой подруги маркизы де Верней и фрейлины королевы) рассказал, что много раз видел Равальяка у своей госпожи. Его рассказ подтверждал свидетельство Жаклин Д’Эскоман, которая также некоторое время служила дю Тилли.

Следствие по делу было срочно прервано, «учитывая достоинство обвиняемых». Президента суда сменил ставленник французского двора. Несмотря на то что правительство требовало смертного приговора для Жаклин за «лжесвидетельство», голоса судей разделились точно поровну. Несчастную приговорили к пожизненному тюремному заключению…

Жаклин Д’Эскоман оставалась в тюрьме и после того, как режим Марии Медичи пал. Это говорит о том, что знать, замешанная в заговоре против Генриха IV, очень боялась разоблачений «лжесвидетельницы». Жаклин утверждала, что заговорщики поддерживали связь с мадридским двором. Об этом же писал в своих воспоминаниях Пьер де Жарден, называвший себя «капитан Лагард». Свои мемуары он написал в Бастилии, куда его заключили в 1616 году. На свободу он был выпущен только после падения режима Марии Медичи. О связях заговорщиков Лагард узнал, находясь на юге Италии, откуда весьма энергичный испанский вице-король граф Фуэнтос руководил тайной войной против Франции. Лагард поспешил в Париж, предупредил Генриха о готовящемся покушении, но тот не принял никаких мер предосторожности. В записках Лагарда имеются и не очень правдоподобные детали, вроде тех, что он будто бы видел Равальяка в Неаполе, куда тот привез письма от герцога Д’Эпернона.