Громкие убийства

Накануне Октябрьской революции 1917 года российский император Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила, который не захотел принять на себя ответственность за судьбы народа и предпочел остаться простым человеком, не связанным с политикой.

После того как большевики пришли к власти, они разрешили великому князю свободное проживание. Но в 1918 году из-за обострившейся военно-политической обстановки Михаилу Александровичу было приказано поменять место жительства. Он был вынужден переехать из Москвы в Пермь.

Вместе с князем приехал его секретарь, англичанин Брайан Джонсон, а также шофер и камердинер. Все они поселились в гостинице «Королевская». Поначалу все шло хорошо, обстановка была спокойной. Как центральные, так и местные власти не предпринимали никаких репрессивных мер против великого князя.

Но вскоре случилось непредвиденное. Группа рабочих из пяти человек проявила инициативу. В ночь с 12 на 13 июня 1918 года они ворвались в номер к Романову и силой забрали Михаила Александровича, его секретаря и камердинера.

Через 47 лет после тех трагических событий один человек из вооруженной группы – Андрей Марков – рассказал, как все было…

Марков вспоминал: «Я, вооруженный наганом и бомбой, вошел в номер. Перед этим я оборвал телефонный провод, который находился в коридоре. Михаил Романов не хотел никуда ехать, ссылаясь на болезнь. Он требовал, чтобы к нему привезли доктора и Малкова (председатель местной ЧК). Тогда я приказал схватить его. На плечи Романову накинули плащ и потащили к двери. Он спросил, нужно ли брать с собою вещи. Я ответил, что вещи возьмут другие. Князь попросил, чтобы с ним поехал хотя бы его личный секретарь. Так как это входило в наши планы, то я разрешил.

М. В. Добужинский. «Октябрьская идиллия»

Н. В. Жужгов схватил князя за шиворот и приказал выйти на улицу. Брайан Джонсон добровольно пошел следом. Михаила Александровича посадили в фаэтон. Жужгов сел на место кучера, а В. А. Иванченко – рядом с князем.

Мы поравнялись с керосиновыми складами, которые находились в 5 верстах от Мотовилихи. Потом отъехали еще версту и повернули в лес. По дороге мы никого не встретили, потому что была глубокая ночь. Отъехав еще сажен 100-200, Жужгов остановил фаэтон и закричал: „Вылезай!“

Я быстро выскочил и приказал Джонсону тоже выходить. Как только он стал вылезать из фаэтона, я выстрелил ему в висок. Джонсон закачался и упал. И. Ф. Колпащиков тоже выстрелил в англичанина, но у него в барабане застрял патрон. Жужгов выстрелил в Романова, но только ранил его. Князь, растопырив руки, побежал ко мне, прося проститься с секретарем. Жужгов выстрелил еще раз, но произошла осечка, так как пули были самодельные. Мне пришлось с близкого расстояния (примерно с сажени) выстрелить в Романова. После этого выстрела он упал как подкошенный.

Одна из лошадей, испугавшись выстрела, помчалась в лес, но коляска за что-то зацепилась и перевернулась. Иванченко побежал за лошадью, а когда вернулся, все уже было кончено. Начинался рассвет. Это было 12 июня, но почему-то очень холодно».

Святая преподобномученица Елизавета

Елизавета Федоровна Гессен-Дармштадская родилась не в России и крещение получила не в православной церкви. Однако именно ее имя стало завершающим в Соборе святых жен земли Российской.

Родилась Елизавета в многочисленной семье великого герцога Людвига IV Гессен-Дармштадского. Все семеро детей немецкого аристократа были отосланы на воспитание ко двору их английской бабушки, королевы Виктории, в их числе и две маленькие девочки, которым судьба уготовила немаловажную роль в истории Российского государства. Виктория отличалась пуританским нравом, трепетно относилась к старым добрым традициям и ревностно служила вере. Благодаря всем этим качествам королевы в ее семье царила особая атмосфера благочестия. Независимо от возраста и состояния здоровья на каждого из членов семейства возлагались определенные обязательства. Например, принцессы Елизавета и Алиса, невзирая на свое высокое происхождение, убирали в своей комнате, сами топили камин и собственноручно ставили заплатки на свою одежду.

Впоследствии на изумленные вопросы окружающих, где она научилась так ловко обращаться с горшками и кастрюлями, Елизавета Федоровна отвечала, что при дворе ее бабушки, английской королевы, бытовой труд не считался унижением для аристократов, напротив, господствовало мнение, что он предохраняет от заразы всякого соблазна.

Вторым незаменимым помощником в воспитании в своих внуках благочестия Виктория считала веру. Однажды один американец осмелился поинтересоваться у королевы, в чем заключается сила Англии. Не задумываясь, Виктория указала на Библию: «В этой небольшой книге».