Громов

Надо сказать, что даже совсем маленьким Борис как-то умел не доставлять старшим хлопот. Хотя вытворял такое, в чем никто не мог с ним сравниться. Например, залезал на верхушки безумно высоких деревьев. Он вообще любил куда-то забираться. Однажды забрался на забор воинской части. Забор высокий, метра три, не меньше, и очень старый. Забор упал. Упал так, что полностью Бориса накрыл.

Прибежали солдаты, подняли забор, и то не сразу, он был тяжеленный. Вытащили Бориса… Целого и невредимого. Он удачно попал в какую-то ямку, забор его даже не коснулся. Можно сказать, что тогда он родился второй раз.

Знай бабушка и мама о том, как Сергей иной раз присматривал за младшим братом, про арбузные заплывы и ночные пробеги по крышам, а особенно про этот случай, ему бы пришлось несладко.

— Не только я его оберегал, — вспоминает Сергей Всеволодович. — Вот один случай, который многое открывает.

Как-то бабушка с дедушкой уехали к своему сыну в Смоленск. Мама была на работе, иногда она там оставалась дежурить. Алексей — в Суворовском, он появлялся только по воскресеньям, в увольнение. Дома одни мы с Борисом. Тут я заболел. Я часто в детстве ангиной болел, хронически.

Лежу. В окнах — сумрак. Мне так плохо! Высокая температура, слабость. Здорово меня прижало, наверное, даже слегка бредил. Вдруг сквозь этот тяжелый сон чувствую что-то приятное. Открываю глаза и вижу: возле кровати стоит табуретка, на ней сковорода. В сковороде — жареная картошка.

Не длинненькими полешками нарезанная, как делали мама или бабушка, а ровненькими кубиками. Так удивительно, я даже спросил: откуда это?!

Больше суток я, видимо, провалялся в полном отрубе, все мне было безразлично, и вдруг этот чудесный запах меня вытащил оттуда, из сумрака к свету.

Боря отвечает: это я тебе приготовил, Сережа. Нет, он меня тогда звал Ляля. Он еще маленький был. Меня и сестры двоюродные в детстве почему-то Сережей не называли, трудное, видимо, имя. Кто Ляля, кто Сисесь.

Боря сам, впервые в жизни, очистил несколько картофелин, порезал их кубиками, сложил в сковороду, включил электроплитку и пожарил!

Думаю, что Боре тогда было лет пять или шесть, он еще в школу не ходил.

Этот момент ощущаю прямо как сейчас. Я безнадежно грустно дремал, ничего не хотел, и сознание мое едва тлело. Он в это время придумывал, как вернуть меня к жизни, и готовил свое лекарство. Почему кубиками нарезал? Видимо, он раньше не обращал внимания, как мама и бабушка режут картошку. Наверное, ему пришлось много потрудиться, чтобы наделать такие вот ровненькие кубики.

И ведь я выздоровел! Поел этих Бориных кубиков, заснул и проснулся здоровым. Он уже тогда был реаниматором. Вдохнул в меня жизнь!

Еще случай, который показывает, что он умел не впадать в панику и быстро принимал правильные решения.

Тогда этой красивой набережной еще не построили. Волга была значительно ýже. Она так широко разлилась позже, когда построили Волгоградскую ГЭС. У нас прямо тут, внизу, был пляж. Туда подплывали лодки-гулянки, много тогда было таких лодок. В нашем дворе один рыболов делал себе лодку, даже фамилию помню — Рогов. Мы с Борей с интересом за этим процессом наблюдали и, наверное, потом могли бы даже сами лодку построить, если бы только материал и инструменты у нас имелись.

На этих лодочках переплывали на остров. Там самый лучший пляж. Люди, желавшие загорать со всеми удобствами, на замечательном и относительно малолюдном пляже, отправлялись на лодках туда. За какие-то копейки перевозили, а своих ребят с набережной и вовсе бесплатно. Мы были свои.

Как-то сели в лодку и поплыли на остров. Боря тогда уже в школе учился, но все равно еще маленький был.

Я нырять очень любил. А лодок-то много причаливает, одна за другой носом тыкаются в берег. Вот я нырнул, выплываю и охнуть не успел, как на меня налетела моторка. Сначала бьет меня носом и прямо перед лицом крутится винт. Я вылезаю, Боря на меня с таким испугом смотрит, а у меня кровь по лицу так и льется.

Пока я думал, что делать, он остановил какую-то лодку, посадил меня туда. Переправились обратно и бегом, в Управление Приволжской железной дороги, где была поликлиника. Там мне рану мою зашили, все, что нужно, сделали. Как говорится, обошлось.

Борис не растерялся. Я-то был в шоке и плохо соображал. Сильный удар, кровь лицо заливает. Получилось, что я, приставленный младшего брата опекать, сам оказался под его опекой… Вот почему я думаю, что он по природе своей создан, чтобы защищать жизнь.

Может показаться, что это излишне возвышенные слова, но в таком случае я просто плохо рассказываю. Когда до меня дошла мысль, выраженная вот этим понятием — реаниматор, я глубочайшим образом в нее поверил.

Ну, даже если формально разобраться… Борис Всеволодович никакой охоты не любит, никогда мы животных не убивали и не мучили даже в детстве, когда все мальчишки ходили с рогатками в карманах.