Громовая жемчужина

От волнения Ким даже не обратил внимания, что Мисук и Чумон разговаривают так, будто знают друг друга сто лет. В то мгновение, когда фея появилась на тропинке – выскользнула из-за кустов? возникла из воздуха? – весь мир для него исчез, осталась только она. С той последней встречи у ночного костра дочка горной ведьмы явно стала еще прекраснее, чем прежде. И никаких встрепанных волос или крестьянских обносков: на этот раз она была одето тщательно и нарядно. Видно было, что готовилась принимать гостей: брови подведены, щеки нарумянены, сложная прическа украшена синими перьями зимородка. Платье из текучего шелка вышито пышными золотыми хризантемами, в руках веер, глаза насмешливые.

– Отец, преподобный Чумон… и ты, Ким, – сказала Мисук, – мама просила всех поторопиться. Еда уже на столе.

Конечно, не на столе, а на покатом травянистом берегу своего пруда ведьма Ямэн устроила на удивление роскошный обед. Ким диву давался, откуда у нее все это взялось – и столовая утварь, и скатери, и полотенца; не то прятали в пещере, не то доставили из самого Юлима. Мяса, конечно, не было, а всё остальное – чем только богаты осенние горные леса. Множество видов грибов и ягод, пряные травы и дикий рис… И всё это – в десятках изысканных сочетаний. «Шли на охоту, а попали на семейную трапезу», – думал Ким, стараясь не особенно жадно накидываться на пищу. Он отвык от вкусной обильной еды, и с удовольствием смел бы всё, до чего мог дотянуться, но его останавливал взгляд Мисук. Фея в изящной позе устроилась на траве, изображая томную аристократку, которая впервые в жизни выбралась на природу – видно было, что развлекается от души. Старица Ямэн тоже принарядилась. Причесала седые космы, заколола их зубчатым гребнем, обрядила свои мощи в тяжелое парчовое платье. Облокотившись на дремлющего тигра-супруга, она оживленно болтала с Чумоном.

– … и с каждым днем все больше и больше. В одном вашем монастыре за сотню монахов перевалило, а гости? А паломники? Зачем монахи построили подъемник? Раньше человек глянет на монастырскую тропу – и десять раз подумает, стоим ли ему сюда лезть, а теперь – сел в бадейку, и тебя тащат вверх на веревке! Скоро в долине станет мало места – и придется уходить. Мы с мужем для здешних жителей как бельмо на глазу, я-то знаю. В пропасть путник сорвался, попал под лавину – так непременно либо тигр виноват, либо ведьма заворожила. Нет, скоро выкурят нас отсюда…

– Ну, ваш супруг такого не допустит, не так ли? – возразил Чумон, задумчиво посматривая на тяжелую морду спящего тигра.

– А что он может сделать? Сожрать пару-тройку самых назойливых гостей? Вот тогда сам увидишь – за нас примутся по настоящему. К тому же съеденный монах плохо скажется на его духовном совершенствовании.

Тигр зевнул во всю пасть и снова погрузился в сон. Чумон одобрительно посмотрел на его усы и придвинулся еще чуть-чуть ближе.

– Но монахи – это еще полбеды! – продолжала жаловаться бабка. – Гораздо хуже мерзавцы– охотники!

– Да что ты говоришь! – посочувствовал Чумон. – Негодяи!

– Когда я последний раз гоняла отсюда этих звероловов, один из них потерял список. Ты бы видел его! Все тело моего драгоценного супруга было у них поделено заранее. Мясо, потроха, само собой, а также отдельно: тигриные кости, – старуха принялась загибать пальцы, – когти, усы, глаза, хвост, печень, и даже – при девице неловко сказать что!

– Да, эта часть туши справедливо славится как великолепное укрепляющее средство, – с ученым видом покивал Чумон. – Также помогает от бесплодия и…

Смутившись, он умолк, покосился на тигра, но тот не обратил на его слова никакого внимания.

– А сколько от них беспокойства, от этих охотников! – сокрушалась бабка. – В прошлом году в долину пробралась целая шайка. Вырыли на тропе ловчую яму, прикрыли ветками… Потом туда провалились двое монахов, а кого обвинили? Конечно, меня!

Ямэн возмущенно фыркнула и принялась разливать брусничный чай.

Из-за спины Кима едва заметно повеяло духами. Его руки коснулись легкие пальцы, и тихий голос прошептал:

– Пусть себе болтают. Пошли отсюда…

Мисук увела Кима довольно далеко вверх по ручью, как будто нарочно стараясь уйти подальше от ведьминой заводи. Ким едва поспевал за ней. Выйдя на прогалину, она неожиданно она отпустила его руку и повернулась к нему лицом. Куда делась томная аристократка? Перед Кимом снова стояла прежняя неукротимая Мисук. Тигриные глаза дерзко смотрели на него в упор.

– Ну, может, поприветствуешь меня наконец? Пока ты мне и слова не сказал! Хватит вести себя словно монах! И не вздумай говорить, что ты и есть монах!

– Скажу сразу же, как ты замолчишь, – удалось встрять Киму.

– Давай, лучше скажи что-нибудь светское. Например, что я прелестна… или что-нибудь такое.

– Ты прелестна, – серъезно повторил Ким. Мгновение подумал и продолжил цитатой из старинной любовной поэмы: – «Смотрю и глазам не верю. Разве может быть таким прелестным смертный?»

Мисук усмехнулась с довольным видом, заиграла веером.