Громовая жемчужина

Кагеру с удовольствием ушел бы подальше от осточертевших братьев, да и от этих насыщенных древними чарами развалин, в которых кто угодно, кроме тупоумных князей Касима, распознал бы святилище морского божества, – ушел бы, чтобы отдохнуть душой и поразмыслить в одиночестве. Но одна мысль о том, чтобы удалиться от открытого огня, да еще и ночью, леденила кровь в его жилах.

Несколько мгновений трое молча сидели у костра, слушая, как шипит капающий на раскаленные угли жир.

– А кстати, ты слыхал, брат? – с воодушевлением заговорил Анук. – Эта зеленоглазая красотка-княгиня сказала давеча, что восстановили мой храм Слепящего Пламени под Асадалем!

Сахемоти ответил не сразу. Его прозрачные глаза, не мигая, смотрели в стрекочущую темноту соснового леса, словно видели там нечто недоступное человечьему взору.

– Помнишь, каким было это святилище полтысячи лет назад? – мечтательно произнес он. – Храм – пятьдесят локтей в ширину, тридцать в высоту, восемь ярусов крыши, и каждый поддерживают лакированные колонны. Какие были праздники, какие толпы паломников! Дым курильниц, бой барабанов и звон гонгов, цветы, шествия…

– …а помнишь, как ты тут явился на праздник Умиротворения Моря в облике белого дракона? Народ не мог успокоиться много месяцев…

Сахемоти нахмурился.

– Нет, – мрачно сказал он. – Не помню. Странно, Анук, я слушаю тебя, и мне кажется, что ты рассказываешь какие-то легенды, которые ко мне не имеют никакого отношения.

– Я – житель Земной Заводи, – пожал плечами Анук. – В Долине Высокого Неба не бывал, рассказываю то, что видел своими глазами… А прекрасную Аори ты не забыл?

– Это еще кто?

– Верховная жрица. Между прочим, твоя. Служила в этом самом святилище.

Сахемоти поднял глаза к усыпанному звездами небу.

– Тоже не помню, – сказал он после долгой паузы. – И что прекрасная Аори?..

– Редкостная была красавица, даже по тем благословенным временам. Кстати, наша княгиня на нее немного похожа. Однажды Аори куда-то внезапно и таинственно исчезла. Ты сам искал ее, но так и не нашел. Ух ты и злился…

Сахемоти рассмеялся, догадавшись, куда клонит огненный демон.

– Это ты ее украл?

– Не украл, а честно предложил ей бессмертие, – невозмутимо заявил Анук. – И неземное блаженство.

– И где она теперь?

– В аду, я полагаю. Она осмелилась отказаться от моего предложения и предпочла убежать с тем аристократишкой, поэтом, как его…

– И ты это так оставил? – скептически спросил Сахемоти. – Не верю.

Анук захихикал, вспоминая.

– Конечно, нет. Они не далеко убежали. Заблудились и заночевали посреди поля, в каком-то ветхом сарае. Кавалер запер в нем красавицу, а сам всю ночь провел у дверей на страже, с обнаженным мечом. То-то рифмоплету утром был сюрприз, когда он открыл дверь и никого там не обнаружил, кроме кучки окровавленных тряпок!

– Фи, братишка.

– Это не я. Стал бы я мараться. Это всё голодные духи. То место было проклято… и надо же было им, бедолагам, угодить именно туда. Что за бес их попутал!

Вид у Анука при этом был страшно лицемерный. Сахемоти ухмыльнулся.

– Как ты еще молод, брат, что тебя забавляют подобные вещи! Говоришь, похожа на княгиню Касиму… Она, случайно, не ее прапрабабка?

Анук задумался.

– Верховная жрица, само собой, была из правящей семьи. Кто у нас тут правил пять веков назад… Хм, вполне возможно. Даже вполне вероятно… Забавное совпадение!

– Ты хоть понимаешь, брат, насколько важно и неслучайно это совпадение? – серьезно спросил Сахемоти.

– Я не вникал, – беспечно сказал Анук. – Ты у нас старший, тебе и решать, а мне просто не хочется забивать голову. Как скажешь, так и сделаю.

Сахемоти покачал головой.

– Из-за того, что ты носишь тело мальчишки, ты начинаешь вести себя, как ребенок. Неужели ты, повелитель огня, хочешь, чтобы я относился к тебе как к несмышленому младенцу?

Анук хлопнул себя по ляжке.

– Мне нравится это тело. Молодое, здоровое, красивое. И, что также приятно, я нравлюсь ему! Подтверди, мальчик!

И ответил сам себе, тем же голосом, но чуть изменив интонацию:

– О да! Я абсолютно счастлив! Носить в себе милостивого, могущественного бога, который щедро делится своей силой и бессмертием, словно с равным, – кто пожелает иной судьбы!

– Счастье или несчастье твоего нынешнего тела, брат, не имеет никакого значения, – холодно сказал Сахемоти.

– Мда? А Кагеру так не думает. Верно, мокквисин?

Кагеру, погруженный в свои мысли, вздрогнул и, не удержавшись, бросил на подростка ненавидящий взгляд. Анук перехватил его, и на его лице промелькнуло злорадство.

– Эй, мокквисин! Смотри, костер вот-вот погаснет. Пойди-ка набери сухих веток, да побольше.

Кагеру молча встал и ушел в темноту.

– Подальше, подальше! – крикнул ему вслед Анук, хохоча. – За холм!

– И как тебе не надоест над ним издеваться? – укоризненно сказал Сахемоти. – Ведь знаешь, как он страдает, удаляясь от огня. Еще заболеет, и кто будет его лечить – ведь не ты? Оставь его в покое.

– Никогда! Ха, это только начало! Жду, не дождусь, когда он перестанет быть тебе нужен…