Громовержец. Битва титанов

Суровое было время. И обычное. Для тех, кто жил в нем, для тех, кто вершил деяния, недоступные нам. Так же текли реки, так же колосились хлеба, так же светило солнце. И небо было таким же — шесть тысячелетий назад. Но жившие во времени том, остались в памяти человечества богами и героями. От нас же и следа не останется… в лучшем случае. А коли останется, пенной, грязной накипью будет тот след. Почему? Не найти ответа ни в учебниках, ни в справочниках, ни в энциклопедиях, ибо есть вещи, о которых знают мудрецы-философы, очень хорошо знают, но о которых не принято писать и говорить— к чему тревожить тех, кто обречен, зачем говорить страшную правду неизлечимому больному. Не по пути прогресса пресловутого и совершенствования идет человек, не по спирали придуманной вверх. Но наоборот— падает он в пропасть, бездонную, но конечную, черную, но невидимую простым глазом, страшную смертную пропасть. И имя той пропасти — вырождение. По дороге вырождения идет человечество, идет убивая себя медленно и неотвратимо. И в этом правда. Ее знают философы. А еще ее знают провидцы, поэты… «Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя!» Поколение от поколения вырождается род людской. И уже не боги и герои пред нами, но вялые, безвольные придатки машин, готовящие почву для рас новых, неведомых. Впрочем не о настоящем речь. А о прошлом. Великом и легендарном.

Что за сила вселенская, что за ярь исполинская разбросала русов, первонарод земной, по всему белу свету необъятному: от полюса до полюса, по Восточному полушарию Земли-Геи и по Западному?! Много можно писать об этом, искать ответа и не находить его. Так было. Вот ответ Времени. Так было. А того, что было, того, что уже случилось в Истории, не изменить — напишите хоть тысячи учебников, справочников, энциклопедий, растиражируйте их триллионами экземпляров — ложь умножится, возрастет, черным валом затмит умы непросвещенных подлинным Светом. Но Истины оттого меньше не станет. Правды не убудет. Вымирающий, вырождающийся мир живет во лжи. Чистым и праведным рождается на неправедный свет человек. Но с первых шагов его окунают в ложь — в большую, привычную, и оттого кажущуюся правдой ложь о самом себе, о роде людском, о племени своем, о путях человеческих в этом мире. Растет человек во лжи, живет в ней, как рыба в воде, и умирает с нею и в ней. Но не означает сие, что нет Правды. Она всегда рядом. Она только и есть в мире Яви. Но разум человека пребывает стараниями тех, кто ведет его к вырождению, в мире Нави. Разум человека не имеет зрения, не видит Истины. Да, так есть, так получилось… Зла и лжи все больше, с каждым столетием, с каждым годом, с каждым днем. Но шесть тысячелетий назад мир был еще светел и чист. Не все жили по Правде, не все творили ее, обходя ложь. Но все жили в мире Яви, с непомутненным вырождением разумом. В том и ответ, видно, искать следует. Не коснулась тогда человека прикосновением лютым болезнь неизлечимая, а ежели и коснулась, то не тех, кто творил историю, кто торил Ее пути, кто шел от полюса к полюсу. Шел, праведный, ярый, созидающий, творящий. Но и изливающий порой ярь свою неуемную, хлещущую через край не на врагов своих, но на таких же как и он — на творцов, созидателей, праведников неистовых и подвижников.

Когда пропал рыжебородый Талан, Яра расстроилась — не иначе дикие звери погубили брата или людишки лихие. И те и другие завсегда привязываются следом, бредут тайно за переселенцами, ждут отставших, отбившихся, слабых… Но княжич Талан не был слабым, напротив, руками сгибал в кольцо дротики бронзовые, ударом кулака валил с ног вола. Только ведь от стрелы в спину не убережешься, от рыси, кинувшейся сверху, с ветви на голову, тоже… Множество неожиданностей поджидает идущих по свету.

Обидно было, что эдакий путь прошли, столько переходов, что и не сосчитать. Даже начинало казаться, что так и родились в дороге, что всю жизнь и шли чрез горы, пустыни, леса, реки, моря… А беда поджидала совсем рядом с Олимпом, с домом родным — в двух переходах от гор Отрейских.

Сторукий Хис сказал княжне без обиняков:

— Думается, непростое тут дело, замышлял княжич чего-то.

Та не сразу поняла, о чем речь. А как поняла, набросилась на сотника, чуть не убила несчастного. Да как он посмел так говорить, так думать о ее брате. Стимир на пару с Углядом, советником Гуле-ва, еле утихомирили разбушевавшуюся Яру.

— Имечко-то у нее подстать нраву, — заметил в который раз Угляд.