Громовержец. Битва титанов

Свенд шел злой, полный решимости покончить с Таланом на месте. А коли удастся до Крона добраться, то и с ним. Прохн, коренастый, невысокий, втягивал голову в плечи, чтобы казаться еще меньше, чтобы не приметили. Он жалел, что отправился в эту ненужную, дикую вылазку. Хотт потирал больную, вечно ноющую руку, вспоминал женушку и обеих полонянок своих. В последние два месяца все время с ними, троими, проводил, отвык от ратного дела, от службы — раз в три дня у башни стоял, разве это служба! Но Хотта еще терзала память, еще не давала забыться обидой жгучей. Оврий думал об одном, только бы выбраться из стана вражеского живым, сами в ненасытную пасть Мары полезли.

— Вот он, — наконец прошептал Скил, остановил шедших легким взмахом руки, указывая на виднеющийся шагах в двадцати шатер, — точно, он!

Совсем рядом с шатром горели-догорали два кострища. Вокруг них спали кто как, внавалку, вой. Один дружинник в плоском шеломе ходил возле шатра. Скил змеей подполз к нему сзади, когда тот был далеко от спящих, за шатром, вскочил, набросил удавку на шею. Сам не заметил, как рядом оказался Свенд с острым ножом в руке.

— Погоди…

Скил опоздал. Лезвие ножа рассекло грубую кожу. Княжич просунул внутрь голову, замер на миг, а потом исчез из виду. Скил нырнул за ним, ослеп от кромешной тьмы. Ударил коротким мечом во что-то живое, наваливающееся на него. И услыхал странные звуки — будто кто-то перепиливал что-то, ломал с хрустом.

— Уходим, Сокол! — послышался из другого угла голос Свенда.

Он не сразу нащупал дыру, выполз. Побежал за княжичем. Упал рядом с ним. Луна, тусклая и холодная, вышла из-за туч, стало немного светлее. И оттого казалось, что все их видят, что все они как на ладони.

— Вот он! — Свенд поднял руку с чем-то округлым в ней.

Скил не сразу понял. Голова! Свенд держал за волосы голову, отрезанную голову. Но было ясно видно, что принадлежала она не Талану.

— Это же Строг! — прохрипел в ухо Скилу Хотт. — Советник Кронов!

Свенд тихо застонал, заскрипел зубами. Голова полетела в овраг.

До следующего шатра они шли поодиночке, не теряя друг друга из виду, шли почти в открытую, как ходят только свои. Даже присели у затухающих угольев, рядом со спящими воями. Скил глазами показал, чтобы никто ему не мешал. Встал, пошатываясь, подошел к стражу, будто желая что-то сказать ему, и вдруг навалился на него, прижался, не давая взмахнуть мечом, протыкая ножом грудь. Под полог шатра он ввалился вместе с мертвым телом. Выпустил его из объятий. И сам чуть не упал. Внутри было светло, тихо и тускло горела масляная лампа, стоящая на широченном медном блюде почти у входа. А дальше, в глубине шатра, с полуголой девицей на коленях, хмельной и оплывший сидел… Олен.

Скил лишился дара речи. И руки его обвисли. Быть бы ему убитьм. Но с воеводой, видно, творилось то же самое. — Олен раскрывал по-рыбьи рот, но ни звука не вырывалось из него. В голове у Скила вихрем пронеслось былое: долгие тяжкие дни неволи, работа без сна без отдыха, когда времени уже нет, а есть одна неизбывная вечная мука, смеющиеся глаза, узкие щелки, заплывшие жиром, побои, а потом выматывающая болезнь, жар, видения жуткие и сквозь них голос ленивый, равнодушный: «Выбросите этого дохляка на отхожий свал, нечего ему тут лежать, место занимать!» Как давно это было. Но ведь было!

Скил опомнился первым. Он прыгнул на вздымающегося медведем воеводу, сшиб его с ног. Ударил ножом. Но тот отбил удар голой рукой, застонал… Девица мышью сидела под ворохом шкур, со страху оцепенела, наверное. И это спасло Скила. Первым делом, чтобы не было шума, он рукоятью, наотмашь ударил Олена по горлу. Тот засипел, начал задыхаться. Но, видно, немалые силы таились в Олене. Он извернулся, навалился сверху многопудовым телом на Скила, зарычал в лицо, впился зубами в горло. Еще немного, и не видать бы парню белого света.

Свенд с Хоттом ворвались в шатер вовремя, сразу, в два меча обрушились на воеводу. Но били не сильно, боясь покалечить Скила. Наконец тот вырвался, выскользнул из-под тяжкого тела, набросился на Хотта с кулаками.

— Ты что! Я сам! Я са-ам!!

Но было поздно, Олен лежал замертво. В приступе бешенства Скил вонзил в тело нож. Выругался. Его схватили с обеих сторон, зажали рот — в шатер в любую минуту могли ворваться вой. Повалили наземь, чуть не раздавив девицу. Но Скил успокоился очень быстро. Замотал лоскутом, выдранным из сброшенных одеяний, прокушенную шею. Поглядел сумрачно на бездыханного Олена. Не так мечтал он с ним расправиться, а в честном поединке, лицом к лицу… Что ж, они и были лицом к лицу.

— Пошли, — приказал Свенд, сверкнул светлым глазом. Погрозил перепуганной девице. Потом вдруг нагнулся над ней, приобнял, поцеловал. Та потянулась к нему губами в ответном поцелуе. Но Хотт уже тащил княжича за рукав из шатра.