Громовержец

— Я изучал древние записи, но, ты… Я впервые вижу сразу две легенды вживую. В общем, у меня есть кое-что для тебя. Мое творение, которое я создал, вдохновившись японскими мифами, примешь ли ты мой дар?!

Глава 22. Стальной самурай?

Уставшая после долгого пути Мизуки мирно спала, постелив несколько футонов друг на друга, лишь бы не быть близко к грязному полу дома южного варвара, которого, кстати, как выяснилось, зовут Томас, Томас Дэвенпорт из Вермонта, никто точно не понял, как произносится эта провинция или что это вообще? Тем временем Дайске и южный варвар уже стояли на улице в почти полной темноте.

— Сейчас, вот-вот, где-то здесь, почти… — в небольшой странной деревянной коробке, помещение которой продолжалось вниз в землю, рылся Том, бубня себе что-то под нос.

— Ты там скоро, я уже начинаю терять интерес? — сказал Уннава.

— Может, ты пока вынесешь свой меч из моего дома, а то ты его снова вызовешь, или как это у тебя происходит, а он мне снова дом разнесет.

— Черт с тобой, — Дайске развернулся и пошел за Громовержцем.

Юноша тихо взял меч, чтобы не разбудить Мизуки, аккуратно вышел из дома, отошел подальше и встал в стойку, словно готовится к забегу. Уннава взял меч за рукоять, но лезвием вниз, завел плечо далеко назад. Глубокий вдох, жуткий механизм загорелся красным так ярко, что осветил пол улицы, выдох, застилающий густым паром все вокруг, рывок — Громовержец летит вверх, подальше от деревни, с такой силой, что в облаке сверху стало видно небольшую дыру, когда Громовержец сверкнул пару раз разрядом в тучах и скрылся, улетая прочь. Дайске пошел обратно к Томасу Дэвенпорту.

Когда Уннава вышел за угол дома, он впал в ступор, закаменев от удивления…

Перед ним, окало Томаса и деревянного сарая, стоял, слегка покосившись направо, огромный самурай, в темноте казалось, что он полностью сделан из стали…

Глава 23. Скала

Уннава, пораженный увиденным, встал в стойку и уже вытянул руку, чтобы поманить Громовержец, но тут парня за плечо схватила Мизуки, которая только что проснулась. Она взяла его под руку и сказала:

— Тише, Кэнсэй, еще успеешь помахать своим мечом.

— С чего ты решила, что я Кэнсэй? — недовольно пробубнил Дайске, опуская руку.

Спонтанный диалог парочки прервал Томас Дэвенпорт.

— Эй, как же тебя там… — угасающая интонация сменилась неловкой паузой в пару секунд, а затем, словно эврика пришла к творцу:

— Точно! Ты говорил Дайре!

— Дайске… — недовольное ворчание из темноты от Мизуки. — Его зовут Дай-ске… — разозлилась Мизуки, а после просто повернулась, посмотрела в глаза Уннаве и пошла спать.

— Да, Дайске, точно… Так вот, это и есть мое творение!

— Это вообще что? — спросил Дайске.

— Ну, как тебе объяснить. На моей родине я был конструктором. И я делал лучшие латы в стране!

— Латы?

— Ну такие доспехи, как ваши, только цельные, из металла, ну, то есть полностью закрытые. Вот только есть одна проблема, когда я придумал эти доспехи, уже будучи в Японии, я сразу после осознал, что их никто не сможет носить. Они очень тяжелые, слишком массивные для простого человека, но для тебя, контрактника они станут хорошей защитой!

— Ты предлагаешь мне купить этот громоздкий доспех?

— Нет, нет… Я дарю его тебе. Для меня будет честью воплотить мои инженерские навыки, прошу тебя… Как тебя там…

— Дайске! — раздраженный женский крик из дома прерывает разговор Уннавы и Дэвенпорта.

— Верно, — радуется за поддержку любимой сам Уннава.

— Да, Дайске, прошу, даруй моему творению жизнь, используй этот доспех.

— Я подумаю… А как называются эти твои латы?

— О, ты не поверишь! «Стальной самурай».

— Охотно верится, название же очевидное и простое.

— Да? Ну, в общем-то, да, пожалуй, ты прав…

— Но, спасибо за то, что пустил нас переночевать, за эти доспехи, спасибо тебе, Томас, за все.

— Да, пожалуйста…

Дайске скептично отнесся к такому неожиданному подарку, который к тому же очень дорогой. Поэтому Уннава пока с опасением посматривал на Дэвенпорта, всю ночь он тренировал технику рядом с Мизуки, чтобы защищать ее. Честно говоря, ему даже нравилось чувство, что он может защищать кого-то, а еще больше ему нравилось то, что этот «кто-то» — его любимая.

Странное чувство, то ли ты рад тому, что можешь обеспечить безопасность дорогого тебе человека, то ли счастлив, что твои навыки не простаивают даром, кто его знает. Но… «Легко жертвовать собой ради близкого, тяжело жертвовать близким ради себя». Дайске не помнил дословно, но четко понимал смысл слов, когда-то сказанных ему Седьмым, вот и вспомнил их в подходящий момент, как ему показалось.