Громовержец

— Кому ты служишь?! — закричал Уннава.

Тварь упала на землю, уткнувшись спиной в кровавую лужу, которую ранее оставил сам Уннава.

— Я не понимаю, о чем ты! — взмолился монстр, захлебываясь кровью.

— Где… Сейчас… Твой. Хозяин! — загромыхал Уннава, заливая пасть монстра паром, с каждым новым словом втыкая повторно Громовержец в грудь монстра.

— Ки… Киото… Я служу Сютэн-додзи… Молю, пощади! — заскулил монстр.

Уннава, нанося очередной удар, вогнал меч настолько глубоко в грудь твари, что в крови и тканях потерял рукоятку своего оникири. Дайске вытянул вторую руку вверх, в ту же секунду Громовержец вылетел прямо в ладонь Уннаве, разорвав грудь Уси-Оно. Монстр уже не шевелился. Вместе с мечом вверх взмыл фонтан из крови, молний и кусков плоти монстра. Дайске схватился двумя руками за Громовержец и воткнул его в тело монстра с такой силой, что с неба прямо через рукоятку в тело твари врезалась гигантская молния, оглушив Дайске на какое-то время и окончательно добив тварь. Дайске очнулся весь в крови на груди монстра через пару секунд. Уннава уткнулся головой в разодранную тушу твари. Через мгновение, когда Дайске пришел в себя, он уже не контролировал своё тело, сначала левая рука, а затем и правая увязли в теле монстра. Они торчали в туше вместе с Громовержцем. Дайске уже ничего не понимал, абсолютно на инстинктах, ранее не виданных ему, он вцепился в тварь ртом, сжимая челюсть так сильно, что некоторые зубы вывалились из окровавленной пасти контрактника. Глаза Уннавы горели ярче заката солнца, переливаясь уже не просто красным, а кроваво-алыми оттенками. Уннава вырвал мясо Уси-Оно. Парень неестественно запрокинул голову назад, вверх полетели зубы, куски плоти монстра и брызги крови, пар повалил клубами из зарастающего рта Дайске. Мясо монстра полетело на землю вместе со слюнями и кровью Уннавы. Далее крик: «А-а-а!!!» — рык в никуда… Просто выплеск эмоций, в котором не было никакого смысла, агония. Уннава мог стерпеть любую боль, его разрывали, ломали, он был готов терпеть все это, но терять всех близких тебе людей одного за другим, будучи недостаточно сильным, чтобы спасти их — невозможно, даже если ты бессмертный, Дайске был бы рад отдать жизнь за близких ему людей, но не мог…

Глаза парня перестали моргать, движение зрачков замедлилось почти до полной остановки, если не считать легкой дрожи из стороны в сторону. Все тело стало словно из ваты, обмякшее оно свалилось с туши твари прямо в грязь и кровь, где ему и было самое место, как казалось Уннаве. Он опять не смог, просто не справился, слабак…

Глава 25. Город-монстр

Знаете, когда человек испытывает ярость, даже самую сильную, то это лишь временный эффект… Да, она может претерпевать и десятилетия, но все же со временем она будет идти лишь на спад, кровные враги поймут ошибки прошлого, простят друг друга. а все потому что ярость, злость, желание отомстить — огромная нагрузка для человеческого мозга, она пожирает нас изнутри, именно поэтому люди способны на прощение, милосердие, на саму человечность. А теперь, прошу вас, представьте хоть на секунду, что существует разум, который не устает, его никогда не съест собственная ярость. Разум, в котором ярость каждую секунду разгорается лишь сильнее, словно огромный пожар, за одно мгновение разрастающийся на многие километры…

Уннава встал перед доспехами, которые достались ему от уже покойного Томаса. Весь юноша был покрыт следами крови, белый оби стал бордовым и грязным, от кимоно остались лишь ошметки, висящие через плечо. На груди юноши виднелся уродливый шрам, в основном закрытый костяным механизмом невероятной прочности. Почему-то казалось, что сейчас он еще больше впился в его грудь. Лишь щеки Дайске были чисты, слезы не переставали течь из глаз парня, умывая его лицо. Уннава увидел пробегающего мимо пацаненка, всего в слезах и испуганного. «Похож…» — пробубнил Уннава, а затем подозвал к себе парня. Нашел где-то неподалеку в грязи мешочек с монетами, которые заработал с утра. Протянул их парню и объяснил, что нужно затянуть ремни. Через несколько десятков минут вся броня была одета. Уннава напоминал гору стали, а не человека. Через небольшую прорезь в лицевой части лат на свет пробивались два ярких луча, все больше разгорающихся красным. Громовержец был выкинут со всей силы подальше от деревни, приземлился он уже где-то в лесу неподалеку. Так Уннава минимизировал шансы на то, что меч убьет кого-то, пока будет лететь к нему. А затем массивная гора мышц и металла рванула в сторону Киото со скоростью молодого скакуна.