Громыко. Война, мир и дипломатия

18 декабря канцлер утвердил Директиву № 21 (план «Барбаросса»): нападение на СССР предусматривалось на 16 мая 1941 года. Молниеносным ударом он должен быть повержен.

Начиная с этого времени Сталин стал получать десятки сообщений о войне с Германией и различные указания на ее сроки. Он понимал, что под многими может быть реальная основа, но еще он знал, что Англии жизненно необходимо, чтобы Советский Союз как можно быстрее начал военные действия против Германии.

Но Сталин хотел действовать как Рузвельт — готовиться и ждать. Ему не было жалко Англии, как и Англии не было жаль СССР, жестокость борьбы за мировые ресурсы была предельно обнажена.

Из дальнейших действий Кремля видно, что советское руководство твердо отстаивало свои позиции. К тому же из Вашингтона был получен сигнал: в январе 1941 года Рузвельт снял «моральное эмбарго».

17 января 1941 года Москва вновь заявила Берлину, что Советский Союз считает восточную часть Балканского полуострова зоной своей безопасности и не может быть безучастным к событиям в этом районе.

24 марта СССР взял обязательство оказать поддержку Турции в случае, если она подвергнется агрессии.

5 апреля заключен договор о дружбе и ненападении с Югославией (после совершенного там военного переворота и за сутки до начала германской агрессии против Белграда).

13 апреля СССР и Япония заключили договор о нейтралитете.

* * *

(В послесталинской историографии утвердилось мнение о том, что советское руководство сознательно закрывало глаза на нарастающие угрозы со стороны Германии. Громыко же считал иначе: «Агрессивные замыслы гитлеровской клики и ее намерение напасть на Советский Союз были очевидны для Советского правительства и руководства Советских Вооруженных сил. Однако был допущен просчет в определении сроков этого нападения. И. В. Сталин ошибочно полагал, что в ближайшее время Гитлер не решится нарушить договор о ненападении, если ему не дать для этого предлога…

Отсрочка вовлечения СССР во Вторую мировую войну дала время для дальнейшего укрепления обороноспособности страны, для развития военно-промышленной базы, для перестройки работы оборонной промышленности с учетом все более явственно надвигавшейся военной опасности, для дальнейшего повышения боевой готовности вооруженных сил. Однако некоторые вопросы, связанные с обороной страны, решить не удалось. Многие из намеченных мероприятий из-за недостатка средств и времени не были осуществлены до конца.

Не менее важный выигрыш был для СССР и с внешнеполитической точки зрения. К моменту гитлеровского нападения на Советский Союз его международное положение, равно как и вся международная обстановка, изменилось кардинальным образом. Стране Советов удалось не только покончить с внешнеполитической изоляцией, в которой она оказалась в результате мюнхенского сговора Англии и Франции с фашистскими государствами, но и разрушить мюнхенский антисоветский фронт.

Англия теперь воевала с Германией, а империалистические противоречия между США, с одной стороны, Германией и Японией, — с другой, настолько обострились, что возможность сговора правительств США и Англии с фашистскими агрессорами становилась нереальной. Создавались объективные предпосылки для объединения в антифашистскую коалицию крупнейших государств мира — СССР, США и Англии»^{69}.)

Другими словами, со времен Мюнхена внешнеполитическая ситуация изменилась радикально.

18 апреля 1941 года при встрече с заместителем наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинским британский посол Стаффорд Криппс вручил памятную записку, в которой давалось понять, что выбор Лондоном вариантов ближайшего будущего зависит от позиции Советского Союза. Предупреждалось, что в Англии имеются влиятельные силы, по-прежнему делающие ставку на заключение мира с Гитлером, восстановление прежнего положения в Западной Европе, согласие с расширением германского продвижения в восточном направлении. Указывалось, что и в Соединенных Штатах есть сторонники этого варианта. В записке без дипломатических оговорок заявлялось, что безопасность СССР «не представляет собой прямого интереса для правительства Великобритании» по сравнению с безопасностью Франции и некоторых других западноевропейских стран.

Далее в британском документе рассматривались возможности: либо Германия может не прибегать к агрессии, либо нападает на Советский Союз.