GROND VII: Марафон

Забавно, но изначально Пирпойнт Донован тоже не испытывал особых надежд на успех, Эхо Ксанад мало его интересовало, ибо он был наслышан о неудачном проекте еще от своего отца. Вот что реально интересовало мистера Донована в те дни, так это необычайный прорыв в биотехнологиях, которые творил в его лабораториях один из самых острых умов в истории – доктор Ричард Джонс Боддикер. Будущий великий пират тогда вплотную работал над многократным расширением умственных способностей, так что ему постоянно требовались тестовые материалы, на которых он мог бы проверить прогресс своих подопытных. И когда нерешаемых аксиом уже не осталось, а первые Измененные требовали все большей и большей нагрузки на свои мозги, тогда начальник Боддикера вспомнил о старой загадке, унаследованной вместе с триллионным состоянием. Он спустился в архив, нашел нужные папки и отдал их ученикам Боддикера, словно забавную игрушку. Отдал и забыл. А через месяц они принесли первую расшифровку.

Полная расшифровка всего Эха заняла еще почти два года. Но то была работа над инструкцией, чтение второй части мелким шрифтом на обороте. Титульная страница уже была переведена и доступна к прочтению, и теперь можно было понять, что именно хотят от землян их неизвестные контрагенты. И чего они не хотят.

Они не хотели возвысить человечество и повести его за собой в большую и счастливую семью повелителей вселенной. С другой стороны, инопланетяне не проявляли и враждебных намерений, по крайней мере, их сообщение не было ультиматумом о немедленной безоговорочной капитуляции. Таинственные гости, названные ксанадцами, хотели другого, и вот здесь мистер Донован был, пожалуй, самым подходящим человеком для них, ибо его компетенция идеально подходила их интересам. Контрагенты хотели вести с ним бизнес, они хотели торговать.

Засевших где-то на задворках солнечной системы ксанадцев не интересовала торговля ресурсами Земли и ее колоний, и никто особо не удивился этому обстоятельству. К тому моменту развитие технологий отчетливо давало понять, что любая цивилизация, сумевшая выбраться за пределы гравитационной границы своей звездной системы, уже никогда не будет иметь недостатка ни в каких природных ресурсах. Впереди сотни миллиардов звезд, несчетные триллионы планет и спутников, не поддающаяся никакому осмыслению масса вещества и энергии, могущей быть так или иначе переработанной и использованной. А посему, в масштабах галактики и вселенной, космическая золотая лихорадка так и останется наивной мечтой фантастов, о которой они грезили еще до полета Гагарина. И любая планета, будь она хоть целиком из золота, не более чем кусок камня, ничуть не ценнее бесконечного числа таких же развешанных в пустоте булыжников. И за бесполезный камешек в черном небе нет смысла ни торговать, ни, тем более, воевать, убивать и умирать.

Но если этот камешек в небе кем-то населен, кем-то кто умен настолько, чтобы спуститься с дерева и развести огонь, вот тогда все меняется, и ценник радикально скачет вверх. Мертвая вселенная неспособна решать задачи, свершать великие открытия, творить небывалое искусство. Для этого нужна разумная жизнь, ибо только разумная жизнь способна рождать идеи. Именно за этим кто-то и обратился к разумной жизни планеты Земля. За ее идеями в обмен на свои идеи…

***

Два месяца. Уже два месяца я иду сквозь пустоту со скоростью света, хотя чаще всего, мне кажется, что я вообще не двигаюсь. Тут сложно с ориентирами, не отчего вести отсчет времени и расстояния. Разве что кометы, которых насчитала уже почти сотню.

Интересно, что сейчас делают наши дома? По идее, они должны продолжать свою диверсионную войну, прямо сейчас должны воевать с Дженной на всем пространстве солнечной системы. Должны наносить маленькие, но чувствительные укусы, словно стая крыс, что надумала драться с тигром. Я очень надеюсь, что у них получится, что товарищи смогут изрядно измотать Верховного Комиссара, и не погибнуть при этом, не проиграть. Будет немного обидно вернуться и не застать моих друзей живыми. Вернуться прямо в ласковые объятия Дженны Донован. Точно так же, как она сама когда-то вернулась к своему любящему папочке.

Когда я думаю о том, кто и почему стал первым марафонцем, то каждый раз удивляюсь невероятнейшему, невозможному совпадению. Какую вероятность появления марафонца в конкретной семье указывал герр профессор? Один к семистам пятидесяти миллионам. И эта одна к трем четвертям миллиардам, эта первая рождается в семье богатейшего человека западного мира. Если бы я была религиозной, то лучшего доказательства божественного вмешательства не нашла бы при всем желании…

Впрочем, когда мистер Пирпойнт получил первые расшифровки Эха Ксанад, до рождения Дженны оставалось еще почти пятнадцать лет, и о марафоне никто пока не думал. Они думали о другом, о невероятной возможности, которую предлагают ксанадцы. И о невероятной опасности, которую может таить их предложение.