Гронтхейм (СИ)

Под большим достатком имелся в виду непомерно раздутый живот. Он будто бочку целиком проглотил. С такими объемами ходить, поди, сложно. Перевешивает постоянно, так как центр тяжести при любом повороте смещается. Куда жирок потянул, туда и тело заваливается. А уж какая нагрузка на сердце - страх, да и только.

Хотя под достатком, возможно, подразумевалось вовсе не пузо, а украшения. Их на нем было как на короле, если не больше. Толстая золотая цепь на шее, свисающая до середины груди. На каждом пальце по перстню с драгоценными каменьями различных форм и оттенков. Даже пестрая желто-сине-красная одежда как у клоуна и та была расшита золотыми нитками. Такой модник грабителю в подворотне попадется, до конца жизни его обеспечит.

- Аламесто? Торговец из дворянского рода? - изумился учитель.

- Эммм..., - замялся Бальб.

Гортон рядом с золотой положил еще несколько серебряных монет.

Голос у хозяина сразу прорезался:

- Да, господин. Но он не из родовых.

- Потомственных, - поправил учитель. - Стало быть, вошедший?

- Ну, да. Все опять же на уровне слухов..., - и замялся.

- Говори уже, не тяни.

Стоило Гортону повысить голос, добавить металла, и слова из Бальба посыпались как из рога изобилия.

- Говорю, говорю, господин. Гриргонэ до недавнего времени был обычным торговцем, пока однажды вдруг раз, и не разбогател. Ходят слухи, - придвинулся он чуть поближе, чтобы никто посторонний не услышал, - что занимался он темными делишками. Но какими именно, мне неведомо. Так вот, когда он разбогател, то захотел своим детям оставить не просто наследство, а титул, которого сам был лишен. С ним-то, конечно, проще живется. Нашел он, значит, нуждающуюся семью, расплатился со всеми долгам, ценою немалой, а взамен попросил самую малость - руки младшей из трех дочерей. Барон не упорствовал и согласился. Но вот беда, два года уже прошло, а у Гриргонэ до сих пор нет детей. По крайней мере, от жены, - не сдержал он ехидную улыбку: - Бесплодной девочка оказалась. Потому так легко барон и согласился. Знал, что никому Гриргонэ не передаст его родовую фамилию. Знал, и потому согласился.

- Разве бесплодие не лечится? - настал мой черед удивляться.

- Не всякое, юный господин, не всякое. Многое от целителя ведь зависит, а некоторые женские недуги и вовсе не поддаются лечению, - услужливо пояснил мне Бальба.

- А..., - хотел было узнать я подробности, но учитель одернул меня: - Дани, не задавай ненужных вопросов. Пойдем лучше поприветствуем и узнаем у нашего высокородного дворянина, согласится ли он взять нас с собой.

«Ненужных? А сам сейчас что, жизненно-необходимую информацию выведывал? Вдох-выдох» - Простите, учитель.

Мы подошли к нужному столику. Но не успели заговорить, как от сильного перегара и солено-кислого запаха, когда пухлый торгаш открыл свой по.... рот, меня чуть не вывернуло наизнанку:

- А? Милостыню просить приперлись? Валите-ка отсюда, ленивые свиньи! Чем клянчить медяки, лучше бы спины на полях гнули.

В выражениях он не стеснялся. Обозвать нас ленивыми свиньями, пускай даже по незнанию. Если не учитель, я сам его убью. И не быстро, как старосту, а медленно и мучительно. Есть у меня в трактате рецепт одного зельях. Ух! Там отчаяние, там боль и такие страдания, что врагу не пожелаешь.

- Простите многоуважаемый Гриргонэ Аламесто, но я к вам по делу, - по всем правилам обратился к нему учитель. - Я не милостыню просить пришел, а узнать, во сколько нам с сыном обойдется проезд с вашим караваном.

- С сыном? - проигнорировав вопрос, смерил он сначала меня, а затем и Гортона задумчивым взглядом и расхохотался: - С этим что ли сыном? Да он тебе во внуки... нет... в правнуки годится! Ну старый, ну ты и даешь. Рассмешил, так рассмешил.

Согласен, с сыном он перегнул. Но называть учителя старым? Не стоило ему этого делать, ой не стоило. Помнится однажды, сорвалось у меня с языка “старик”. Так учитель меня потом неделю на улице спать заставлял. Единение с природой налаживать. Ага, как же.

Железная маска учителя дрогнула.

- Позвольте представиться, Гортон Санмарейт. А это мой сын, - дотронулся учитель до моего плеча, - Дани Санмарейт. Будучи одного с вами положения, я прошу, нет, я требую равного к себе отношения. В противном случае, как того требуют наши обычаи, я буду вправе вызвать вас на поединок чистой крови. Поверьте мне на слово, вы этого не захотите.

- «Дани Санмарейт? Вот сюрприз, так сюрприз».

- Санмарейт? - покачиваясь, привстала со стула трясущаяся гора жира. - Знаешь ли ты, старик, что представляясь знатным человеком, нарушаешь закон? А что наказание за это преступление трехдневные пытки с последующей смертью через утопление?

Таверна притихла. Все слышали слова человека, которому, будучи дворянином, позволено судить и карать людей. Конечно, вина должна быть абсолютна и иметься уйма свидетелей. Условий много, но главное - им это позволено. А значит, его угроза не пустой звук.