Гронтхейм

— Я долгие годы прорабатывал детали плана, так что поверь, мы сможем найти всех до одного темных на континенте, где бы они ни скрывались. Что до тебя, конечно же, я говорил о рожденных. Но мы не будем их искать. Они сами придут к нам. Нужно лишь создать место, в котором им не придется никого бояться.

— Разве Инквизиция и Башня потерпят такое? Что-то слабо верится.

— Не потерпят. Вот только я не уверен, что они переживут нашествие армии мертвых, — сверкнул недобрый огонек в глазах учителя. — Семиклейна произнесла вдохновляющую речь, но все это лишь слова. Не забывай, я видел, с чем им предстоит столкнуться, и потому знаю, что даже если город выстоит, выживут немногие. А еще я говорил, что знаю Семиклейну. И раз она обвинила известную ненавистью к магам Каледонию в своих убийствах, у нее для этого могла быть всего одна причина — война уже идет. Ах да, еще же поднимутся волнения среди дворян. Как видишь, у них и без нас проблем намечается великое множество. Что-нибудь еще хочешь спросить?

— Да. Насчет выбранного вами места. Долина Смерти известна тем, что оттуда никто не возвращается. Как в таком месте можно построить утопию для изгоев магического мира?

Ответ на самый, пожалуй, важный вопрос, мне не суждено было услышать.

— Эй, темный! — прокричал Гриргонэ, махая издали руками. — Подойди, есть разговор.

Действие тридцать девятое. Разговор в ночи

Глубокая ночь. Удобно устроившись на склоне холма вдали от других, в полном одиночестве, Гортон взирал на стихийно растущий лагерь. Начиналась змейка от самой стены и тянулась вдоль дороги на многие километры.

Сотни костров освещали палаточный лагерь. Никто не спал не только потому, что боялся проспать рассвет, но и из-за боязни, что не проснется. Случиться, как показали недавние события, может всякое. Началось все с единичного случая, с искры, которая переросла в пожар по всему лагерю.

После телепатического обращения архимага, к месту, где должен был открыться проход, стал стекаться народ. Людской ручеек, днем, вечером и ночью вливался сюда нескончаемым потоком.

Гортон вспоминал, как первые беженцы прискакали уже через час. Всадники на загнанных лошадях с гербом черного дракона на красном фоне. Без пожитков, зато в полной амуниции и забитыми дорожными сумками. Судя по бряцанию, лежали в них монеты. А по количеству, на глазок, тысячи золотых.

Герб узнать было не сложно. Принадлежал он барону Шамейру, чьи земли располагались в непосредственной близости от этого места. С собой он взял лишь сыновей да охрану, а слуги прикатили на доверху груженых повозках тремя часами позднее.

Другие дворяне не заставили себя долго ждать. Никто из них не хотел опоздать. Следом прискакали Лангрьеры, за ними Далескариенсо и последними Бургхо. Как и Шамейр, сами высокородные поехали вперед налегке, а с добром послали слуг на повозках. Будучи все одной масти, думали они одинаково.

Однако не все бароны покинули свои владения. У некоторых земли находились так далеко, что они попросту не успевали сюда добраться до положенного срока. Единственное, что им оставалось — это укрепиться у себя в замках, вооружить всех способных держать оружие и надеяться на лучшее.

Но были в округе и другие, иного видения бароны — что успевали, но предпочли остаться. А все почему? Да потому, что небезосновательно полагали, раз королевской семьи больше нет, а у магов, скорее всего и приложивших к этому руку и подмявших под себя столицу, разговор с ними выйдет короткий. К тому же, предполагали они, армия мертвых может оказаться всего лишь уловкой. А если и нет, даже тогда у них будет больше шансов выжить.

Конечно, не только знать, но и низы стягивались к проходу. На конях, на телегах и даже пешком. Деревни, что ни час, то пустели, разбойники покидали обжитые леса. Лагерь разросся до трех тысяч голов еще до заката и продолжал расти.

Всем известно, что беда не приходит одна. Когда твоей жизни и жизни любимых угрожает опасность, когда нет уверенности, что завтрашний день не станет последним, когда нервы на пределе, люди сбрасывают с себя ограничения, как змеи сбрасывают кожу.

Так в прошлом, если бы отпрыска барона занесло в деревню, и он покусился на чью-то жену или дочь, родственникам кровь из носа, но пришлось бы стерпеть. Как-никак, положение обязывает.

Но вот аналогичная ситуация произошла сегодня в лагере. Старший сын и наследник барона Далескариенсо с подвыпившими дружками, без стеснения, прямо посреди бела дня, затащили к себе в палатку, проходившую мимо деревенскую девку. Что с ней стало, можете себе представить.

Молодые дворяне и подумать не могли, что за ними придут. Что озлобленные родственники подобьют народ взять оружие в руки, прийти и пустить голубую кровь. Что охранников у палатки снесут и затопчут, что их полуголых, пьяных, выволокут на улицу и накажут как любого другого насильника — жертва отрежет наследственный орган, а муж, отец, брат или любой другой близкий родственник возьмет в руки кинжал и будет срезать с него кожу кусочек за кусочком.