Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943

Япония даже не приняла участие в конференции, а Италия отказалась подписать согласованный текст договора, потому что Англия и Франция применили к ней санкции за развязывание войны в Эфиопии. Что касается Германии, то она была ограничена процентным отношением к мощи военно-морского флота Британии согласно условиям англо-британского морского соглашения, которые она добровольно приняла на себя.

Германии, однако, был нанесен чувствительный удар пятилетним продлением срока моратория на строительство тяжелых крейсеров и линкоров водоизмещением менее 17 000 тонн. Все другие ведущие военно-морские флоты уже имели в своем составе много аналогичных кораблей, в то время как Германия даже не могла продолжить строительство таких кораблей, как «Дойчланд» или «Граф Шпее». К тому же Россия требовала для себя права построить семь кораблей того класса, на который был наложен запрет.

Соответственно этому был достигнут компромисс путем подписания особого соглашения с Англией, по которому Германия могла построить еще два тяжелых крейсера в дополнение к уже заложенным «карманным» линкорам, но она обязывалась делать это только в случае появления исключительных обстоятельств, поскольку Германия, по ее собственным словам, «не желала предпринимать каких-либо шагов, которые могли бы привести к возобновлению всеобщей гонки вооружений».

Все эти соглашения и сформировали в общих чертах конфигурацию нового германского военно-морского флота и состав кораблей различных классов. Однако до того, как приступать к планированию их строительства, было необходимо принять во внимание целый ряд различных пунктов, причем не только военно-морского или технического, но и внешнеполитического характера.

Прежде всего было необходимо решить, должен ли германский флот строиться для решения строго определенных, ограниченных задач либо он должен быть таким, чтобы иметь возможность разрешить любую ситуацию, которая могла возникнуть где угодно. Численность и характер флота любой страны определяется прежде всего наличием врагов, которым он должен противостоять в случае войны. Флот, потенциальным противником которого является сухопутная держава, должен делать упор на строительство кораблей, которые могут использоваться в прибрежных водах, – эсминцев, минных тральщиков, небольших подводных лодок и быстроходных торпедных катеров. Если же ей предстоит война со страной, которая является по своей сути морской державой, то она должна строить корабли, способные осуществлять операции на просторах морей и океанов, такие, как авианосцы, крупные корабли с большим радиусом действия и высокой скоростью хода, средние и крупные подводные лодки, а также суда снабжения. Но редко какая страна может предугадать своего будущего противника с такой точностью, которая дала бы возможность спланировать всю программу создания флота против только этого противника. Вообще говоря, все, что может сделать страна, – это создавать флот, способный действовать в максимально возможном количестве ситуаций.

Наша собственная программа строительства флота основывалась на том, что Гитлер сказал мне во время моей первой официальной встречи с ним – что «он никогда не стремился к войне с Англией, Италией и Японией, и поэтому развитие германского флота должно осуществляться в соответствии с требованиями континентальной германской политики».

Это политическое заявление естественным образом исключало все вышеупомянутые государства из числа возможных врагов. Логически продолжая его, следовало исключить из числа врагов еще и Соединенные Штаты. В границах европейской континентальной политики лишь Советский Союз и Франция да еще, пожалуй, польский флот при поддержке французского могли рассматриваться в качестве возможных противников, вооруженные силы и состав которых должны были приниматься во внимание при планировании роста нашего флота. Из этих двух стран Россия представляла собой преимущественно сухопутную державу, в то время как Франция была в равной мере морской и сухопутной державой. Но я снова и снова должен повторить, что ни тогда, ни в течение многих последующих лет среди вождей Германии не было никаких разговоров о подготовке или даже о возможности войны с этими странами.

Более того, Гитлер неоднократно вновь и вновь повторял свое первоначальное заявление о своем твердом намерении жить в мире с Англией, и я в то время был убежден, что это была основа его политики. Принимая во внимание относительную военную мощь и географическое положение двух наших стран, морская война против Англии была бы совершенно бессмысленной, и я первым немедленно возражал бы против нее. Где только возможно, я подчеркивал бы, сколь безнадежна она была бы.