Грот афалины (илл. В. Барибы)

— Отменять будем только тогда, когда, не дай бог, не останется ни одного живого дельфина. Я же не могу снимать шляпу, как нищий, стоять у ворот… Мистер Судир, вам придется самому сказать пару слов о дельфинах. Что именно — не мне вас учить.

Янг первым выскользнул из кабинета. Надо было срочно готовить рыбу. Где тот копуша Абрахамс ходит, подвез ли хоть свежую?

4

Янг заметил: Судир доволен. Но и встревожен: почему дельфины так легко идут на контакт с Янгом, а с ним — туго, не помогает порой и рыба? Может, дельфины просто любят детей — как своих, так и человеческих?

Ева, он узнавал ее по трем белым полоскам-царапинам на левом боку за грудным плавником, ластилась к нему, как собака. Может, вспоминала в этот момент свою дочку Джейн? Может, дитя человека в чем-то заменяло малышку? Когда Янг долго оставался под водой, ныряла и она, рострумом осторожно, но решительно подталкивала под живот, под грудь, чтобы скорей всплывал. И она, и Дора, и Бэла, даже могучий Дик (у него с правой стороны в нижней челюсти зуб сидел не в ряду, а как бы отступил на шаг к языку, а с левой стороны четыре зуба были съедены до пеньков) любили тереться об Янга, брать его за голень зубами, проводить ими туда-сюда, словно чесать. Когда первый раз так сделала Ева, Янг от испуга рванул ногу, и на голени остались красные полосы от зубов. Самки почувствовали запах крови, встревожились, защебетали, как воробьи. Может, другие самки упрекали Еву в неосторожности, и она оправдывалась, мол, Янг сам виноват, не надо было так впадать в панику. Нащебетавшись, Ева подплыла к Янгу, дала почесать себя под плавниками, сама терлась щекой о его бок — будто просила прощения. Остальные самки дружелюбно плавали вокруг, высовывали из воды головы, улыбались во весь рот. Тут же и Дик плавал, и нисколько не волновался за свой гарем, не ревновал к Янгу.

Боби, когда Янг давал ему целую небольшую рыбку, не нырял, чтобы съесть ее, а брал осторожно за хвостик и подбрасывал так, что рыбка делала тройное сальто и падала в рот. Наигравшись, нахвалившись своим умением, Боби съедал рыбку — конечно, под водой.

Малыш видел, что во время представления Судир дает взрослым дельфинам рыбу только тогда, когда те правильно сделают какой-нибудь трюк. И он ловил в воде то листок, то кусок медузы, нес Судиру или Янгу, раскрывал рот: «Дайте и мне!» Раз Боби принес медузу Янгу, а Янг взамен ничего не дал. Боби нырнул и так плеснул хвостом возле его лица, что на Янга обрушился поток воды. Вынырнув после этого, малыш насмешливо глядел, как Янг откашливается.

В промежутках между первым и вторым представлением Янг почти все время плескался с дельфинами (Судир на это молча соглашался). Приучил малыша к сигналу-свисту. Стоило сделать два длинных и два коротких свистка, а потом еще две пары коротких (по ритму как бы слова: «Ты где, Боби? Плы-ви сю-да»), и дельфиненок летел стрелой.

Посиневший, как дельфин, проголодавшийся, выбирался Янг из бассейна и только тогда вспоминал, что надо было взять маску с трубкой, тренироваться с нею. Радж отогревал его горячим кофе, запасы провизии у Раджа катастрофически уменьшались, на аппетит Янг не жаловался. Хорошо, что донна Тереза снова, не дождавшись их в отеле, сделала визит в дельфинарий. Пакет с едой на этот раз был значительно больше. Умиленно смотрела, как они уничтожают котлеты и колбаски, особенно Тото: «Бедная собачка, как ты похудела… Совсем испортишь желудок, а тут, наверное, ветеринара нет. Янг, мальчик мой, ты все-таки старайся приводить Тото на обед. И утром корми обязательно, я сделаю кое-какие запасы в холодильнике. Бери, не стесняйся…»

Янг вспомнил белый шкафчик-холодильник в спальне у стены в номере отеля. Не заглядывал в него еще ни разу, а следовало бы.

— Донна Тереза, не могу я у вас больше! Я уже на службе… Поищите себе кого другого, — начал Янг просить, чтобы она отпустила его.

Но синьора и слушать не хотела.

— Как — другого? Ой, что ты говоришь — чужого взять, с улицы?! Тото привык к тебе! У него может случиться нервный стресс! Испортится желудок, испортится характер… И у меня будет стресс! Я тебя полюбила. Мне будет очень горько, если ты нас покинешь! Даже и не думай, слышишь?

И ушла. А Янг смотрел ей вслед, и ему хотелось плюнуть от злости. Тото чудесный, потешный, он сам привык к нему… Но ведь дельфины! У него появились дельфины! Одного Боби, толстенького, будто сделанного из лоснящейся резины и надутого воздухом, Янг не променяет на десять собачек. Тем более таких изнеженных, как Тото, беспомощных… Вот у Мансура была собака так собака! Никто с ней не нянчился, не брал на руки, разве только, когда она была щенком. Бегала где хотела, дружила со всеми мальчишками, любила купаться, умела хорошо плавать. Мансур как-то пошутил, что скоро выучит ее плавать саженками. «Ха-ха, собаку — саженками?!» Мансурова собака всегда первая встречала рыбаков на берегу лагуны, по ее поведению биргусовцы узнавали, все ли хорошо у рыбаков и какой улов. И рыбаки любили ее, сразу начинали угощать рыбой…