Гротеск

— Не советую. Мать Кадзуэ это читать не захочет. Какие там у них были отношения?.. Думаю, она знать ничего не желает — да и не надо ей ничего знать.

— А мне это зачем? Может, объяснишь?

«Может, объяснишь…» В школе это была любимая присказка Кадзуэ. Вспомнив об этом, я горько улыбнулась, а Мицуру, отвернувшись, забарабанила ногтем по зубам. Просвет между передними зубами сделался у нее еще больше.

Юрио был в соседней комнате. Он сидел на полу ко мне спиной, скрестив нош, с наушниками, но не раскачивался, как обычно. Неужели слышал, о чем мы говорим? Ведь у него прекрасный слух. Я не хотела, чтобы он узнал о моих слабостях, и уже начала жалеть, что пригласила Мицуру войти. Она вдруг оборвала свою дробь и пристально посмотрела на меня:

— Разве тебе не интересно, почему Кадзуэ стала заниматься проституцией? Мне, например, интересно. Но я не хочу глубоко влезать в это дело. У меня своих проблем хватает. Мне надо думать не о Кадзуэ, а о себе и о людях, с которыми я связана: о своей семье, о Кидзиме-сэнсэе, о тех, в чьей смерти я виновна. Цель жизни теперь понятна, и, наверное, больше я в суд не приду. Разберутся без меня, кто убил Юрико и Кадзуэ. Я встретилась с тобой после стольких лет, поговорила с Такаси — самое время задуматься над своими проблемами. А ты — другое дело. Ты и дальше будешь туда ходить. Взяла к себе ее сына, потому что она тебе сестра. И от Кадзуэ тебе тоже никак не отвертеться. Так что ты должна прочесть ее тетрадки.

Я вспомнила, что Юрико в своем дневнике писала, как она столкнулась с Кадзуэ у лав-отеля в районе Маруяма-тё. А может, у Кадзуэ сказано, что между ними было дальше. Мне захотелось взяться за ее дневники, но что-то останавливало. Я робко заглянула в конверт, где лежали тетрадки.

— Ну ладно, что там у нее?

— Ага! Тебя уже любопытство разбирает, — торжествующе проговорила Мицуру. — Захотелось узнать, о чем она думала? В школе она зубрила не хуже меня. Потом устроилась на хорошую работу, в крупную фирму. Можно было подумать, что у нее все отлично, а на самом деле — ничего подобного. Уж не знаю, что ее к этому толкнуло, но она стала уличной шлюхой. Стоять на углу и цепляться ко всем подряд… Это сильно! Рискованное занятие. То, чем Юрико в школе занималась, — детская забава по сравнению с этим. Интересно же узнать, что с ней случилось, скажи?

В тот день Мицуру была совсем не такая, как всегда. Под ее натиском я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Уж больно ты загорелась. Прямо насильно хочешь меня заставить. Чего тебе надо?

С какой стати она со мной так разговаривает? Разве я в чем-то виновата? Что происходит? Мицуру тем временем допила чай и поставила чашку на блюдце. Посуда звякнула, и Мицуру, как по сигналу, разразилась тирадой:

— Я вот что думаю. Может, и не надо тебе говорить, но я скажу. Вы с Кадзуэ очень похожи. Тебе страшно хотелось выбиться в передовые и пробиться в школу Q. Ну пробилась — и что? Зря старалась. Слабо тебе оказалось тягаться с другими. Поэтому ты быстренько забила на учебу. Оказавшись в такой школе, вы с Кадзуэ никак не могли привыкнуть к роли чужаков. Как вам хотелось перепрыгнуть через этот барьер, сделаться «своими»! Поэтому вы стали обезьянничать: укоротили юбки, натянули гольфы. Что, забыла? Может, невежливо так говорить, но ты в конце концов сдалась, поняла, что без денег за «элитой» не угнаться. Сделала вид, что тебя ничто не волнует — ни мода, ни мальчишки, ни учеба, — и копила злобу, думала за счет этого продержаться в школе. Злоба росла в тебе с каждым годом. Поэтому я и решила держаться от тебя подальше. Что до Кадзуэ, то она старалась не отстать от других любой ценой. У ее родителей водились деньги, плюс она сама была способная. Вот и думала, что сумеет как-нибудь пробиться. К чему привела ее настырность? В школе над ней стали издеваться. Все видели, как она из кожи лезет. Девчонки-подростки — очень жестокий народ, Кадзуэ им казалась неотесанной выскочкой. Ты тоже над ней смеялась, хотя и над тобой издевались. Помню, как ты плакала, когда тебя кто-то обозвал «нищей деревенщиной». Это было на уроке физкультуры. Тогда ты и выбрала стратегию выживания, решила стать волком-одиночкой. Хотя эта стратегия часто тебя подводила. А ты школьное кольцо носишь? Все девчонки перед выпуском заказали себе кольца.

Мицуру покосилась на мою левую кисть. Я торопливо повернула руку, чтобы она не глазела на кольцо.

— Ты о чем?

Мой голос дрожал от обиды. Передо мной была совсем другая Мицуру. Я не знала, как реагировать на ее натиск, как поставить ее на место. В школе я ничего подобного от нее не слышала. Кроме того, в соседней комнате сидел мой любимый Юрио, который мог слышать наш разговор.

— Не помнишь? Трудно говорить об этом, но я все-таки скажу, что думаю. Может, мы больше не встретимся.

— Ты куда-то собралась?

Мицуру, видимо, послышалась тревога в моем голосе. Лицо ее смягчилось, и она рассмеялась.