Гротеск

— Конечно. — Танака махнул рукой в сторону раковины. — Как раз перед твоим приходом. Ну что, отсосешь?

— Нет уж, давай по-простому, как положено, — бросила я, доставая из сумочки презерватив. — Вот, надевай.

— Чего ты так сразу-то? — неуверенно пробормотал Танака.

— Как хочешь. Платить все равно придется.

— Ну и сука ты!

Я сняла плащ, аккуратно сложила. На груди еще не высохли дождевые капли. Послюнив палец, я потерла мокрое пятнышко.

— Может, тогда разденешься здесь, сестренка? Стриптиз мне покажешь?

Танака дернул через голову растянутую футболку и стал стаскивать рабочие брюки. Какие же свиньи! — подумала я, глядя на вялый член в венчике седых лобковых волос. Слава богу, маленький! Не люблю здоровых мужиков. После них внутри все болит.

— Нет, так не пойдет, — ответила я мягко, чтобы дальше не обострять ситуацию. — Трахнемся, и все.

Я быстро разделась и легла на дефективный матрас. При виде голой женщины Танака принялся теребить свое хозяйство, надеясь привести его в возбужденное состояние. Двадцать минут прошло. Я взглянула на часы, которые положила рядом. Еще час десять. Впрочем, я надеялась как-нибудь вывернуться и уложиться в пятьдесят минут.

— А ну раздвинь-ка… Хочу посмотреть.

Я слегка расставила ноги. Все-таки он тихий, можно его чуть-чуть уважить. Не надо перегибать палку, к чему дразнить человека. Так и напроситься можно. И потом, я же его совсем не знаю. Зачем хамить. Как-то в Икэбукуро девушка по вызову убила клиента. Странный случай, но всякое бывает. Клиент ее связал и стал снимать на видео. Потом достал нож и грозился убить. Представляю, как она испугалась. Со мной такого, слава богу, пока не случалось, но кто даст гарантию, что когда-нибудь не попадется такой извращенец? Это страшно, хотя я, может, и хотела бы такой встречи — лишь бы живой остаться. Ночная жизнь учит: страх, пронизывающий до мозга костей, обостряет жизненные ощущения.

Танака все-таки возбудился и стал торопливо натягивать дрожащими пальцами презерватив. Конечно, можно бы и помочь, но раз нет ванной — хрен тебе! Он неожиданно обхватил меня руками и стал грубо и неумело тискать мою грудь.

— Ты что! Больно же!

Бормоча извинения, Танака тыкался в меня членом. Не дай бог, у него запал кончится, что тогда с ним делать? — с раздражением думала я. Пришлось навести его на цель. Возился он минут десять. Терпеть не могу иметь дело со стариками, копаются еле-еле. Танака с заданием все-таки справился, перевернулся на бок и робко погладил меня по волосам.

— Давно у меня этого не было.

— Ну и как? Ничего?

— Потрахаться — это кайф!

А я занимаюсь этим каждый вечер. Желания обмениваться любезностями с Танакой у меня не было, поэтому я быстро встала, оставив на полу разочарованного клиента.

— А поговорить? Так положено. В старину проститутки всегда так делали.

— Ишь чего вспомнил! Это когда было? — рассмеялась я, обтираясь бумажной салфеткой и надевая трусики. — Сколько тогда тебе лет, старичок?

— Шестьдесят два только что стукнуло.

В шестьдесят два — так жить? Я еще раз оглядела его «апартаменты». Жалкая десятиметровая комнатушка. Ванной нет. Общий туалет в коридоре. Не хотела бы я так доживать свой век. Хотя отцу, будь он жив, было бы сейчас примерно столько же. Я вгляделась в лицо Танаки. Тронутые сединой волосы, одрябшее тело. В школе мне казалось, что у меня отцовский комплекс, но это было давным-давно.

Танака вдруг разозлился:

— Нечего надо мной смеяться! — крикнул он.

— Да разве я смеюсь? С чего ты взял?

— Конечно смеешься. Смотришь как на дурака. А я, между прочим, ваш клиент. А ты шлюха. Причем третьесортная. Разделась — смотреть не на что. Кожа да кости. У меня на таких не стоит. Ты меня достала!

— Извини. Я и не думала смеяться над тобой.

Я быстро оделась. Вон как распсиховался! От него чего угодно можно ожидать. Он у себя дома. Сейчас, не дай бог, схватится за нож. Как бы его успокоить? Еще же деньги надо получить.

— Сваливаешь уже? Пошла к черту!

— Может, еще позвонишь? У нас сейчас дела не очень. Уж я бы тебе услужила.

— Это как?

— Ну отсосала бы.

Ворчливо бормоча что-то себе под нос, Танака запихивал ноги в перекрутившиеся штанины. Взглянул на часы. Оставалось еще двадцать минут с лишним, но мне хотелось поскорее вырваться на свободу.

— С тебя двадцать семь тысяч.

— Написано же: двадцать пять. — Уродливо сощурившись — видно, дальнозоркость у старика, — Танака заглянул во флаер нашей конторы.

— Тебе разве не сказали? У нас наценка, когда без ванной.

— Еще чего! Я же подмылся. Ты вроде не жаловалась.

Я только пожала плечами. Не объяснять же ему, что я только и мечтаю побыстрее отмыться от «удовольствия», которое с ним получила. Ну что за твари эти мужики! Только о себе.

— Дорого, — пожаловался Танака.

— Ну хорошо. Давай двадцать шесть.

— Ладно. Ой, погоди! Еще же время осталось.

— Думаешь, за двадцать минут у тебя еще разок получится?