Гротески

Ханс Хайнц Эверс Гротески

Hanns Heinz Ewers

GROTESKEN

Переводы с немецкого языка выполнили:

«Соус из томатов», «В краю чудес», «Бледная дева», «Человекубатор», «Аристократка Элли Барвальд», «Кадисский карнавал», «Свободные отношения», «Смерть черепахи», «Хелла», «Утро Паломиты» – Г. О. Шокин; «Одиннадцать тысяч дев и четыре волхва», «Кольцо», «Призрак Раммина», «Ходатайство», «Заседание» – Е. О. Крутова; «Как я побывал в раю», «Кривая», «Приключение в Гамбурге», «Распятый Тангейзер» – В. И. Колыхалова; «Сердца королей», «Господа юристы», «Утопленник», «Конец Джона Гамильтона Ллевелина», «Из дневника померанцевого дерева», «Мертвый еврей», «Мамалои» – анонимный переводчик (печ. по изд.: Эверс, Г. Г. Ужасы. СПб.: Т-во А. Ф. Маркс, 1911); «Тофарская невеста» – анонимный переводчик (печ. по изд.: «Огонек». – 1909. – № 10. – С. [2–3, 6–7, 10–11]); «Мои похороны», «Оригинальная коллекция», «Почему Арно Фальк влюбился» – З. Д. Львовский (печ. по изд.: «Иностранный юморъ». – 1913. – Дешевая юмористическая библиотека «Сатирикона». – Вып. 90. – С. 3–52).

© Шокин Г. О., составление, перевод на русский язык, 2022

© Колыхалова В. И., вступительная статья, перевод на русский язык, 2022

© Крутова Е. О., перевод на русский язык, 2022

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2023

Нераскаявшийся Тангейзер

Германия – страна, подарившая миру не одно поколение выдающихся поэтов и писателей, мастеров художественного слова, в которое они облекали бурные страсти, терзания мятущихся душ на пути самопознания, зловещие тайны и мистические события.

Эпоха романтизма к концу XVIII века сменила школу «Бури и натиска»: тема борьбы с тиранией, мятежа и конфликта с существующим порядком, схлынув, подобно штормовой волне, подготовила почву для возникновения в искусстве настроения эскапизма, желания вырваться из скучного мира бюргерства, цифр и рассудка. Возникло знаменитое, до сих пор воспеваемое немецкое Sehnsucht – порой страстное, порой робкое и безнадежное томление по недосягаемому идеалу, совершенной гармонии – недосягаемое в силу неопределенности цели.

Sehnsucht – это и есть упоительный процесс поиска, путь желания, неутолимая жажда, удовлетворяющая ищущего гармонии романтика именно своей неутолимостью.

Произведениям эпохи романтизма свойственны оттенки широкой гаммы чувств, в том числе боли, печали и горечи, – это и воспоминания о былых наслаждениях, горечь от утраченных радостей, страстное желание вернуть ушедшие ощущения хотя бы в виде воспоминаний. Светлое томление часто оборачивается тоской, нередко даже скорбью, и будит фантазии пугающие, кровожадные и исступленные. В этом смысле английский готический роман на равных соревнуется за интерес читателя с немецким романтизмом, тяготеющим к мрачному фольклору – к страшным сказкам и легендам средневековой Европы. Описание необычного, сверхъестественного через переживания участников событий во многом определили законы и эстетику литературы ужасов – хоррора, каким мы его знаем и любим в настоящее время.

Опираясь на целый ряд трактовок, которые предлагают нам современные толковые словари, можно выстроить некое комплексное определение мистики как необъяснимой и всецело потаенной области человеческой жизни, основанной на вере в существование сверхъестественных, фантастических сил, с которыми особым таинственным образом связан и может общаться человек. Соприкосновение с этой областью, как правило, ведет к различным трансформациям человеческой души; для слабых и малодушных это процесс отнюдь не всегда позитивный, чаще – плачевный и ужасающий. И только истинно сильные духом, наделенные мощным самосознанием и талантом индивиды способны через катарсис и мистический экстаз достичь единения с самим собой и даже с Богом.

Это вполне укладывается в мировоззрение романтизма: серые обыденные декорации привычного мира лишь заслоняют, порой не слишком тщательно, мир сверхъестественный – мир страшный, но и чудесный. В этой связи уместно привести в качестве примера как классические истории о привидениях, так и основанные на фольклоре и античных мифах произведения об искусственно созданных людях: идея создать копию по своему образу и подобию всегда манила человека, но «игра в Бога» всегда осознавалась как смертельно опасная затея, и это нашло отражение в большинстве произведений на данную тему.