Гроза

Рита сидела на холодных бетонных ступенях, свесив ноги с порожка. Она не обращала внимания на что-то конкретное, бесцельно переводя равнодушный взгляд с одного камня на другой. Маленькие камушки и большие валуны служили неким украшением цветочных клумб, окружавших странные домишки с кривыми крышами. Центр деревушки был выстроен в форме полумесяца, замыкаясь с обеих сторон на больничке. Вокруг домов раскинулись сады из крепких приземистых яблонь, скрывавших за собой хлопоты хозяйских дворов. Кто-то ограждал свой дом забором из деревянных кольев, опасаясь хищных зверей и диких собак, другие же наглухо закрывались в яблонях, видимо, избегая излишнего внимания. Из одного из таких дворов выползла рыжая кошка и, гордо подняв хвост, зашагала к Рите. Холеная питомица вилась у ног женщины, вопрошающе заглядывая ей в глаза.

– Чего ты от меня хочешь, а? Нет у меня еды, – почти шепотом заговорила Рита.

Однако кошка не переставала жаться все ближе, подставляя человеческим рукам свою густую лоснящуюся шубку, будто замоченную в масле. Женщина улыбалась упорству животного и вскоре сдалась. Она окончательно смягчилась, посадила кошку к себе на колени и, ласково приговаривая, начала гладить ее от ушей и до самого хвоста. Та же, добившись внимания к своей великолепной персоне, охотно переворачивалась на бок и лениво вытягивала лапы, обнажая длинные острые коготки. В горле кошки клокотало довольное мурчание. Она щурила раскосые глаза и подергивала длинным хвостом-метелкой, в котором застрял репей. Рита, заметив это, осторожно раздвинула рыжий мех и в считаные секунды выдрала заразу. Кошка, конечно, высказалась на этот счет, с нетерпимостью и искренним недовольством отталкивая от себя уже не такие приятные кожаные человеческие руки. Она даже попыталась укусить Риту за палец, но промахнулась, разочарованно фыркнув. Вскоре ей и вовсе надоело жужжащее над головой неразборчивое мычание женщины, что позволило рыжей резко спрыгнуть на землю и, вздернув хвост трубой, побежать в соседний двор на свидание с черным котом, поджидавшим плутовку на плетеном заборе.

– А все-таки всякая животина хочет доброго к себе отношения, – проговорил Владимир, становясь рядом с дочерью и закуривая сигарету.

– Может, оно и так… Как он? – решилась спросить Рита, выдержав паузу.

– Спит, изнемог. Авдотья Петровна сказала, что ходить будет. Обошлось, схватись капкан чуть выше – и наверняка раздробил бы кость. Ты, Рита, лучше бы за ним смотрела, он у тебя взбалмошный. Как в голову что ударит, так и все.

– Я его с собой не звала, сам метнулся. Что ж мне теперь, как наседке, над ним сидеть безвылазно? Нет уж, увольте! – раздраженно отрезала женщина, хрустя костяшками рук. Губы ее искривились.

– Не рычи. Он все в рот тебе смотрит, а ты молчишь, морозишься. Он же твой родной сын, что стряслось? – рука старика начинала слегка подрагивать, будто от озноба. Владимир нутром чуял неладное и все еще ждал откровений со стороны дочери.

Лицо женщины залилось краской, загудело в ушах. Она вдруг съежилась, как натянутая пружина, и с силой схватилась руками за порожек. Рита вдавилась в холодные ступени, ведя себя как загнанный зверь. Хотелось ответить злобно и резко, но язык не поворачивался, а слова, как назло, встали поперек горла. По всему телу волнами растекалось отторжение. Женщина чувствовала, как перед глазами начинает маячить красное пятно-прицел, точно как у винтовки. Ей приходилось и раньше сталкиваться с такими прямыми вопросами от незнакомцев, не знавших ни ее саму, ни то, как она видела Ивана, приглашение выйти на честность со стороны отца было воспринято ею в штыки. Рита ощутила чудовищную усталость, и гнев растворился так же быстро, как и вспыхнул. Внутренние границы бережно укутали проблемы, истинные страхи и правду.

– Ничего. Я хочу спать, – промямлила Рита, вставая с порога и отряхивая подол замызганного платья.

Она поковыляла к дому, стараясь не оборачиваться назад и не смотреть в глаза Владимира. Женщина знала, что сейчас в них не будет ничего доброжелательного и одобряющего. Ей попросту было стыдно. Как провинившаяся девчушка, она, поджав хвост, скрывалась с глаз разгневанного родителя. Владимир махнул рукой, затушил сигарету и выбросил бычок в маленькую жестяную банку из-под консервов, которую он предусмотрительно взял с собой.

Глава 4

Мать-волчица вернулась в логово поздней ночью. Очередная короткая вылазка окончилась успешно. Хищница несла в брюхе тушку только что убитого зайца. Волчица настигла старого беляка, когда несчастный полуслепой зверь обдирал кору с молоденькой березки. Он был настолько увлечен своей трапезой, что опомнился уже в волчьей пасти, с треском сомкнувшейся на его худощавой шее. Морда белой волчицы до самых ушей была измазана в его вязкой густой крови. Она с жадностью заглотила тушку зайца и даже позволила себе пожевать его жилистые длинные уши.