Гроза 1940

– Не надо имён, подполковник, – остановил его англичанин, говорящий понемецки всего лишь с лёгким акцентом, – они могут вызвать неуместное любопытство. Роммель согласно кивнул. Получив согласие генерала, англичанин продолжил:

– Я думаю, что меня можно называть сэр Джон, а нашего арабского друга господин Абдула.

Роммель усмехнулся, иметь такие имена – значило не иметь вообще никаких. Что же его это устраивало как нельзя лучше. Генерал повернулся к своей охране и подал её командиру знак. Тотчас из–за дальнего транспортёра показался штабной автобус и, натужно гудя двигателем по песку, поехал вперёд пока не остановился неподалёку от них. Выполняя полученный заранее приказ шофёр покинул кабину и вернулся назад. Роммель открыл дверь, расценив это как приглашение, гости двинулись внутрь фургона.

Расположившись вокруг столика генерал и его гости внимательно изучали друг друга потягивая из стаканов холодную минеральную воду, самолично разлитую Роммелем. Обменявшись с англичанином несколькими ничего не значащими фразами о погоде, генерал торопливо оценивал сложившуюся ситуацию. То что британец говорил понемецки было просто великолепно. Нет необходимости посвящать в тонкости дела переводчика. Знает ли немецкий язык араб, никакой роли не играло. Марионетка, даже коронованная, будет делать только то, что прикажут те, кто дёргает за верёвочки, а уж тем более представитель менее знатного рода, пусть и занимающий довольно значительный пост. Намного больше его интересовал статус англичанина. Имеет ли он право принимать решения, если имеет, то до каких пределов распространяется это право. Молчание затягивалось, понимая это англичанин решился первый начать трудный разговор.

– Господин генерал, может быть вы объясните нам – зачем вам понадобилось брать Каир.

– Вы знаете, сэр Джон, всегда хотелось побывать в этом славном городе. Вот и решил осуществить свою мечту. – С едким сарказмом ответил ему Роммель.

– Так ли необходимо для этого брать в сопровождение пять дивизий? – С ироничной улыбкой вернул Роммелю его колкость британец.

– Вы знаете, сэр Джон, на дороге стояли какие–то странные люди с пушками, и почему–то не хотели меня пускать.

Араб улыбался, начавшийся спор его забавлял. Знал ли он язык, или догадывался о сути разговора, но ему явно нравилось что переговоры начались с взаимных обвинений. Он, наверняка, следуя давней восточной традиции собирался получить свою долю бакшиша с обеих сторон.

– А вы не пробовали договориться с этими людьми? – Продолжал иронизировать британец.

– А вы уверены, что они стали бы со мной разговаривать? – Ответил Роммель с не меньшей иронией.

Англичанин замолчал, отпил из своего стакана, окинул взглядом внутренности автобуса. С его лица сошла улыбка, время иронии закончилось. Сэр Джон вынужден был признать, что немец прав. Если бы не удачный демарш Роммеля, никто в Британии не сел бы с ним за стол переговоров. Благодушие царившее в штабах всех уровней поражало его, единственного, по его мнению, здравомыслящего человека в округе. Все остальные вели себя как полные идиоты. Дошло даже до тотализатора, главной ставкой в котором было время начала отступления немцев. Стремительное крушение восточного фронта, как казалось, не оставляло африканскому корпусу никаких других путей решения проблемы – кроме отступления и эвакуации. Даже он ожидал, что в конце концов так и произойдёт. Конечно, Роммель известный сорвиголова, но любому безумию сопутствуют определённые границы. Наносить удар по противнику, который превосходит тебя в несколько раз просто самоубийственно. Так думали все, кроме самого сэра Джона, который, как ему казалось, сумел понять командира Африканского корпуса немцев. Нет, такой человек, как генерал Роммель, не мог уйти просто так, не напомнив противнику о своем существовании. Сэр Джон ожидал очередного безумства «"швабского задиры"» с нетерпением, предполагая возможный удар по Александрии. И когда панцеры Африканского корпуса вышли на её окраины, он с удовлетворением поставил галочку напротив одного из пунктов своего плана, который в конце концов должен был заставить немцев служить на благо Британии. Но дерзкий бросок германских танковых дивизий на Каир не входил в его планы и доставил ему несколько неприятных часов, когда ему казалось, что все намеченные им планы рушатся.

Визит немецкого подполковника всё поставил на свои места. Сэр Джон почувствовал себя в роли незадачливого любовника, который мучительно ищет способы овладения предметом своей страсти, не замечая того, что и сам предмет предпринимает такие же шаги. Но теперь все намерения выяснены, обе стороны сидят напротив друг и друга и предстоит долгий и нудный торг. Сэр Джон ни минуты не сомневался, что потомок торговцев, а он хотя и числился природным аристократом среди людей своего круга, прекрасно помнил, что его прадед какую–то сотню лет назад торговал солониной в Шотландии, легко сумеет обмануть тупого швабского солдафона.