Гроза 1940

А затем были четыре долгих года бессмысленного сидения в окопах, многочисленных жертв за несколько километров прорыва, столь же многочисленных потерь при отражении атак противника. И непрошенная мысль, вынесенная с восточного фронта – а стоило ли враждовать с русскими?

Мысли эти вернулись, после более чем двадцати лет забвения. А в самом деле, был ли другой вариант развития событий месяц назад? Ведь «"советы"» предлагали, если не «"обоюдную любовь"», то по крайней мере взаимовыгодное сотрудничество. Возникал, вполне естественный вопрос, что толкнуло Гитлера на восток, а, вернее, что ЕМУ ПООБЕЩАЛИ НА ЗАПАДЕ, ЧТО ОН ПРЕЗРЕЛ ВСЕ ВЫГОДЫ СОТРУДНИЧЕСТВА С РОССИЕЙ.

Впрочем, все эти мысли были актуальными пять дней назад, когда его «"Мекленбургская пехотная"» дивизия устремилась на прорыв.

А как хорошо он начинался! Конечно, профессиональное чутьё генерала Зейдлица не могло обмануть вялое сопротивление советских армий. Били ведь по самому слабому месту – стыку двух русских фронтов. Поэтому, и откат противника, и легкое проникновение на несколько десятков километров не могли обмануть командира, участвующего в прорыве «"линии Мажино"».

Сомнения возникли, буквально, на первых километрах! Где тыловые подразделения? Где склады? Где госпитали с ранеными?

Правда, когда появились первые госпитали, намного дальше от линии фронта, чем следовало ожидать при неожиданном прорыве, пришлось пожалеть об их захвате.

В тот день он совершенно случайно свернул в это польское местечко, хотя будет помнить этот случай всю оставшуюся жизнь. На самой окраине поселения, выстроив вдоль, только что выкопанного с помощью местных поляков, рва, эссасманы, приданной его дивизии зондеркоманды, деловито расстреливали русских пленных. Большинство из них было тяжело ранеными, и поляки, из добровольного ополчения, подтягивали их ко рву, чтобы немцам было легче стрелять в затылок своим жертвам.

Генерал хорошо помнит, что он велел расстрелять всех, участвующих в этом судилище, поляков! И отдать под суд, на большее просто не хватило власти командира дивизии, всех немцев из СС, которых служебные дела принесли в его зону ответственности.

Было это только на третий день наступления. Но с тех пор что–то сломалось в душе генерала Зейдлица. Ему становилось страшно, когда он представлял, как на захваченных им территориях бездушные болванчики из «"птенцов Гимлера"» деловито расстреливают всех встреченных людей. Но ещё страшнее ему становилось, когда он представлял, как обозленные этими бессмысленными злодействами русские в отместку уничтожают всю его дивизию. ДО ПОСЛЕДНЕГО ЧЕЛОВЕКА! И сейчас чувство опасности, которое со временем появляется у каждого хорошего солдата, желающего выжить в этой бойне, просто кричало о неизбежности такого исхода.

Зейдлиц ещё раз осмотрел окраины польской столицы, оборудованные русскими для обороны. Где–то в глубине их позиций взметались фонтаны огня и пыли, наверное, окруженный гарнизон Варшавы выполнял приказ Манштейна о прорыве навстречу его дивизии. А может русские приступили к окончательному уничтожению остатков немецких частей и их польских союзников. Генерал усмехнулся – сыр выполнил свою роль и может быть съеден! Глупая мышь прибежала на его запах и сейчас вокруг неё смыкается железный капкан.

Генералу было жаль остатки гарнизона, но ещё больше он жалел солдат своей дивизии. Можно, конечно, пробить коридор в русском кольце окружения. Но какой в этом смысл? Добавить подчинённые ему части к окруженцам! То–то русские генералы будут рады! Сомкнут колечко заново, да покрепче, и отправятся на запад, оставив их тут дохнуть под огнём артиллерии и бомбами, которые они, судя по Ковно, жалеть не собираются. То что гарнизон Варшавы всё это время держался – было не столько заслугой его доблести и храбрости, сколь хитрым планом большевиков. Их корпус принёс бы намного больше пользы в траншеях укрепрайона под Лодзью, для обороны которого первоначально и предназначался. Там даже «"местные ополчения"» смогли бы противостоять если не танкам, то хотя бы пехоте. А их кинули в открытое поле – и что творится на его флангах известно только господу богу и его ангелам. А лучше всего это известно «"большевистскому чёрту"», который ему противостоит. А ещё, как ему хочется верить, его разведчикам. Генерал повернулся к подходящёму командиру разведки дивизии.

– Ну что, гауптман, мышеловка захлопнулась?

– Так точно, господин генерал, на всех направлениях мои разведчики наталкивались на конные разъезды русских.