Гроза 1940

Ещё одним оправданием их поведения было то, что немцы праздновали будущую победу. Не вызывало никакого сомнения, что компания началась так же удачно, как в Польше или Франции. Ушедшие на русскую сторону экипажи самолётов сообщали только об успешном продвижении, правда в последние полчаса, а может и больше, громкая трансляция почему–то отключена, хотя за время победоносного шествия по Европе она уже превратилась в неотъемлемый атрибут боевых действий эскадры. Впрочем, подобные мелочи не могли поколебать железной уверенности офицеров и солдат Германии в скорой и окончательной победе. Большинство из них уже планировало где они проведут вполне заслуженный отпуск после взятия Москвы. Споры были только о том, когда это произойдёт. Оптимисты, а их было намного больше, утверждали, что к концу июля, ну в крайнем случае августа, всё должно закончиться торжественным маршем по Москве. Редкие пессимисты, зануды и нытики, ворчали что раньше октября к намеченному рубежу по Волге не добраться. Их беззлобно высмеивали, напоминая аналогичные разговоры перед вторжением в Польшу и Францию, но даже пессимисты, боявшиеся англичан и французов перед прежними компаниями и убедившиеся в превосходстве вермахта над ними после начала войны, ни в грош не ставили лапотную армия большевиков. Сомнения у них возникали только в надёжности техники, которой предстояло пройти и пролететь несколько тысяч километров до окончательной победы.

Самые преданные фюреру и рейху уже писали рапорты с просьбой предоставить им за боевые заслуги имение, желательно на юге Украины. Хотя и ходили слухи, что эти земли фюрер пообещал своему верному союзнику Антонеску, но, в конце концов, кто собирается выполнять обещания, данные этим «"кукурузникам"». Пессимисты могли бы напомнить, что дать всем истинным арийцам по участку земли, причём уже с послушными и работящими рабами, фюрер обещал ещё в Польше, но что поделаешь, если Польша оказалась слишком мала, чтобы удовлетворить всех желающих. К тому же коварные большевики нагло отхватили почти половину Польши у победившей Германии, объясняя это тем, что на этих землях живут родственные им народы. Если бы рейх хотел объяснить свои завоевания подобным образом, доктор Геббельс сумел бы доказать самое ближайшее родство немцев со всей Европой и половиной Азии, зря что ли немецкие археологи так старательно исследовали весь доступный им мир. Он бы не постеснялся занести в предки и всех беззаботно бегающих по пальмам обезьян, если бы это помогло покорить Африку. И даже в Антарктиде обязательно бы нашлась пара мест, где в незапамятные места высаживались викинги, являющиеся самыми прямыми родственниками германцев, хоть их упрямых потомков и приходится вразумлять силой оружия. Ну что же, пришло время вразумить и обнаглевших жидобольшевистских комиссаров, пусть почувствуют безжалостную силу рейха, а поняв, что их ожидает окончательный и полный разгром, пусть бегут в далёкие северные дали, где только белые медведи смогут выслушивать их пропаганду.

Хорошо, что Павел не слышал разговоры немецких солдат и офицеров на аэродроме. Они бы его непременно разозлили, а снайпер позволивший себе разозлиться почти покойник. «"Эмоции хороши в рукопашной"». – Как любил говорить инструктор Павла в школе снайперов в далёком уже тридцать девятом году. – «"Но для снайпера они означают верную смерть, снайпер, который хочет победить и выжить, должен забыть о существовании у него нервов и сопутствующих им любви и ненависти. Его задача найти цель, прицелиться и произвести выстрел, а уж потом задумываться, так ли необходимо было стрелять"». Впервые услышав эту фразу, Павел подумал, что инструктор шутит, но оказавшись на настоящей войне, понял сколько правды было в этих, сказанных с усмешкой, словах. В противоборстве с финскими «"кукушками"» живым оставался только тот, кто успевал найти цель и выстрелить раньше, чем противник. Того, кто начинал думать перед выстрелом, очень скоро оттаскивали в тыл с простреленной головой.