Гроза

— Притом ни одного шага судьбы не совершается без причины, причина порождает другую причину, все на этом свете связано одно с другим. Так-то, браток. Если бы вы не вышли сегодня ночью в дорогу, то что было бы с этим бедняком? То-то вот и оно, ну-ка давай пододвинем его к огню… А на вашем счету теперь великое благодеяние.

— И на вашем тоже, бободжан.

Юношу звали Хатам. Греясь у огня, он восклицал время от времени:

— Ах, огонь! Хороший огонь! Милый огонь! Почему тебя не было там, в ледяной долине?

— Главное, выжил бы старик. Теперь выживет. Дадим ему сейчас горячего чаю.

С этими словами хозяин худжры[18] принялся переливать кипяток из чугунного кувшина в чайник.

— Таков уж закон, пока горячее питье не попадет человеку в желудок, человек не согреется.

— Ну ладно. Я ухожу, вверяя этого бедного старика вам, а вас аллаху.

— Куда же вы в такую лютую ночь?

— Застрял в болоте и осел старика. Если он еще жив, то я непременно вытащу его из грязи.

— Без воли божьей и колючка не вонзится в ногу… И мне бы надо пойти…

— Нет, нет, ваше дело возиться со стариком, а я отправлюсь один.

— Постойте-ка, вы сказали что вас зовут Хатам? Что-то мне вспоминается…

— Я вас тоже теперь узнал. Как-то раз у поворота дороги под старым деревом я у вас брился. Так вы тот самый Ходжа-цирюльник?

— Судьба, судьба, сынок. Так ты до этого раза никогда не встречал этого старика?

— Не встречал, бободжан.

— А не врешь ли ты?

— Лжец — враг аллаха, бободжан.

— Так-то так, но все же впредь постарайся не говорить неправды. А теперь иди, да возвращайся. Нам есть о чем поговорить с тобой не спеша.

Ходжа открыл дверь и выпустил Хатама на улицу.

Выйдя из освещенного помещения в ночную тьму. Хатам некоторое время стоял, не различая дороги. Но постепенно кругом начало просветляться. Сперва выступила из мрака мечеть, потом появились и ступеньки, по которым он недавно сюда поднялся. Холод как будто немного ослаб, и ветер стал тише. Хатам спустился по лестнице и зашагал в сторону Чертова моста.

Ко всем приключениям и хлопотам прибавилась еще одна забота. Его чуть было не назвали лжецом. И почему он сказал: «Возвращайся, нам есть о чем поговорить. О чем он собирается со мной говорить? И почему он меня заподозрил во лжи? Ведь действительно этого старика я вижу впервые. Когда я брился в тот раз у цирюльника, там брился и какой-то старик. Голова у него была вся в родинках, так что цирюльник изрезал ему всю голову, а к каждой ранке прикладывал клочок ваты. Вся голова была в вате. Может быть, это и был тот самый старик… Но что из того, если я его все равно не запомнил и не узнал…

Но сам тот случай Хатам, шагая теперь в непроглядной тьме, вспомнил хорошо и подробно.

Однажды он шел и увидел, что около самой дороги, под старым карагачом, устроился цирюльник со своими инструментами. Давно уж юноша не был у цирюльника, волосы у него отросли и теперь он решил воспользоваться счастливым случаем. Он поздоровался, но брадобрей, занятый своим делом, не обратил на него никакого внимания, хотя и ответил на приветствие.

На низком табурете сидел с выражением нетерпения жидкобородый пожилой человек, с подвязанным на шее передником коричневого цвета. Похоже, бритва брадобрея доставляла ему мученье, он сидел, стиснув зубы, а при каждом движении бритвы глубоко втягивал морщинистую шею.

— Да не будьте же ребенком, наберитесь терпенья, — ворчал цирюльник, — у вас же не волосы, а настоящие гвозди. И это бы ладно, но в волосах у вас гнездится несчетное количество родинок. Тут есть родинки матки, вокруг них как цыплят вокруг наседки множество родинок-детенышей.

То и дело цирюльник прилеплял вату к порезам на голове старика.

Правя бритву, он взглянул, наконец, и на юношу, стоящего в стороне и ожидающего своей очереди.

— Вы бы присели, молодой человек. Скажите-ка, приходилось ли вам бывать на хлопковом поле? — спросил вдруг цирюльник, показывая глазами на голову старика. — Хлопчатник сначала завязывает бутоны, потом цветет, потом образует коробочки. Коробочки созреют и раскрываются, вот вам и хлопок… Не напоминает ли вам голова этого человека хлопковое поле?

Хатам не знал, что ответить на слова брадобрея.

— Ну, это я так болтаю, просто, чтобы поговорить.

Рука его не переставала работать, но и язык тоже.

— С другой стороны говорят, что родинки к счастью, и у кого больше родинок, тот и счастливее.

— Если так, то дедушка должен быть счастливейшим человеком, — осмелился наконец ввернуть свое словцо и Хатам.

— Вам бы такое счастье, — отозвался бедняк, — а я уж им сыт по горло. Да скоро ли вы перестанете меня мучить, дорогой мой Ходжа?