Гроза

К краю чортахты подошел не старый еще, солидный человек в лисьей шубе, в чалме матово-серебристого цвета, краснощекий, чернобородый с красивыми усами. Он обращался и к участникам состязания, находившимся поблизости от него, и к зрителям, заполнившим долину.

— Ассалом алейкум, дорогие гости!

По всей степи прокатилось в ответ:

— Ваалейкум ассалом!

— Мы рады вам всем, друзья! Да никогда не лишит всевышний своих мусульман радостного расположения духа! Аминь!

Все замерли в тишине, как заколдованные, как бы прислушиваясь к протяжным отзвукам на каждое слово, долетавшим со стороны ущелья.

— Мулла Маматбай[41] имел на то желание и с благословения аллаха пригласил вас, дорогих гостей, отовсюду. И опора ислама священная Бухара и обширные земли Восточной Бухары и украшение всей земли — Самарканд услышали приглашение на этот с великой щедростью устроенный той[42], на этот улак. И хотя причина этой великодушной щедрости вам известна и яснее солнца светящего в небе, и мы надеемся, что нет тут несведущих и ни для кого не осталась тайной причина великой благотворительности муллы Маматбая, все же напомним, что благовелением милостивого и всемогущего аллаха мулла Маматбай стал отцом. Благословим же его и пожелаем, чтобы дитя и само было счастливым и принесло с собой счастье в этот мир. Аминь.

— Аминь! — прокатилось по всей степи.

— Возблагодарив милость аллаха, Маматбай дал своему сыну имя Додхудай, что означает «данный богом». Благословим это имя, правоверные братья, чтобы действительно сын оказался даром божьим, пожелаем ему, чтобы жил он долго, а богатствами своими превзошел бы даже и своего доблестного отца Маматбая.

— Аминь! — Опять прогремели тысячи собравшихся и расположившихся в долине людей.

— А теперь, всадники-богатыри, мое слово к вам. Я изложу вам условия сегодняшнего праздничного улака, а вы слушайте внимательно, чтобы потом неукоснительно соблюдать изложенные условия… Тогда и для зрителей это будет красивое зрелище и вы сами получите удовольствие от состязания. И вы будете рады, и мы будем рады, и аллах будет рад. И доволен останется достопочтенный и щедрый хозяин праздника, и он же покорный ваш слуга, и он же раб всемилостивейшего и всемогущего аллаха — мулла Маматбай.

После этих слов говоривший воздел руки к небу.

По условиям, высказанным этим распорядителем в лисьей шубе и матово-серебристой чалме, устанавливались три приза: одна кобыла, один бык и один верблюд. На дранье выбрасывается туша козла. Кто из наездников отнимет его у других и донесет до установленного знака на расстоянии версты, тому и достанется приз.

Все, что говорил распорядитель, стоящий на деревянном помосте, касалось в первую очередь участников состязаний, но оказалось невозможным остановить и всеобщее возбуждение и шум. Наездники тоже пришли в возбуждение, кони их горячились. Тот конь, осажденный уздой, пятился назад, тот высоко вскидывал голову, кроме того, каждый всадник старался протиснуться поближе к чортахте. Наездники оттирали друг друга, стремясь занять положение, из которого удобнее будет поймать брошенную в толпу состязающихся тушу козла. Каждый будет стремиться поймать эту тушу первым, ловко подложить ее себе под ногу и прорываться с ней сквозь живую стену противников.

Вот двое йигитов, в светло-коричневых каракулевых шапках, в красных халатах, подпоясанных зелеными шелковыми платками, встали на краю помоста и начали раскачивать белого козла с обрезанными ногами и головой. Все наездники, держа камчу в зубах и протягивая вперед руки, рванулись к чортахте.

— Сюда!

— Сюда бросай!

— Мне бросай, долгих лет твоим сыновьям! Джигиты еще раз качнули козла что было сил и с возгласом «Аллах-и-акбар!» бросили безголовую и безногую тушу в толпу.

Козел угодил в объятия всадника на темно-сером коне. Наездник, ловко подставив грудь козлу, ударил, коня камчой. Десятки всадников спереди, сбоку, сзади, протягивая руки, голодными волками набрасываясь на темно-серого коня, начали отнимать козла. Но овладевший козлом наездник был не одинок. Впереди него другой всадник тянул за узду его темно-серого коня. Оказавшиеся по бокам темно-серого скакуна наездники не подпускали остальных. Один всадник сзади понукал коня, ударяя его камчой по крупу. Скакавший в окружении сотен коней и всадников карабаир темно-серого цвета головой отталкивал противников и стремился могучей грудью пробиться сквозь толпу.

Соперники тоже не бездействовали. Они со всех сторон нападали на карабаира, преграждали ему путь, протягивали руки, громко понукали своих коней, отчаянно стремились завладеть козлом.

Наконец темно-серый карабаир, собравшись с силами, резко рванулся вперед. То ли от непрестанных ударов камчой по крупу, то ли и у него взыграла душа и проснулся азарт, он, вскинув уши, оскалившись, с горящими глазами и что называется, забивая ногами гвозди в землю, пошел ломить напрямик, могуче заржал, прорвался сквозь неистово кричащую и визжащую мешанину из коней и всадников и вырвался на простор.