Гроза двенадцатого года (сборник)

Государь! Торжественный договор, заключенный 9-го числа минувшего месяца, устанавливая между вашим и. в-вом и венским двором новые и близкие отношения, не может не привести в недалеком будущем к перемене в европейской политике, и благоразумие не позволяет выжидать событий, чтобы подумать об интересах империи. По отношению к северным державам в. в-во требует общего обозрения их положения, основанного на официальной переписке посланников и на тайных донесениях особых агентов. Я имею честь повергнуть на ваше благовоззрение этот труд, присоединяя к нему, согласно вашим приказаниям, картину мер, принятых, или которые следует принять, при этих обстоятельствах.

До тех пор, пока австрийский дсм, ослепленный своей злобою, придерживался советов и обещаний британского кабинета, в. в-во, будучи заняты или угрожаемы кровопролитными войнами в Германии, Италии, Испании, Португалии, должны были смотреть на свои связи с Россией как на необходимый противовес, который обеспечивал бы вам хотя нейтралитет севера: я говорю — скорее нейтралитет, чем союз, и это не без основания, так как даже со времени последней шведской революции, и несмотря на кажущееся присоединение четырех держав, господствующих на Балтийском побережье, к континентальной системе, созданной против Англии, не подлежит сомнению, что испорченность и недобросовестность дворов с одной стороны, а старые привычки народов — с другой, открыли английской торговле массу выходов, которые должны были быть закрыты для нее. <…>

При таком положении вещей к чему служит для Франции мнимая коалиция северных государств против англичан? Не обладая морскими силами для действительного воздействия на последних, расположенные втайне покровительствовать обману, заменяющему для них дозволенную торговлю, они, отдавая пустые приказапия, лишь делают вид, что способствуют целям в. в-ва и исполняют свои обязательства. Поэтому-то и блокада, которая должна заставить Англию умереть с голода среди сокровищ обеих Индий, свелась к системе бессвязной, лишенной единства и безрезультатной. Россия, Пруссия, Дания, Швеция, под видом открытого разрыва с лондонским двором и близких отношений к Франции, сохраняют настоящий нейтралитет, выгодный лишь для англичан, так как состояние нашего флота делает его совершенно призрачным для нас.^{96} И тогда преимущества, которых мы ожидали от союза с Россией, с каждым днем исчезают, Россия, напротив того, быстро пользуется всеми выгодами, вытекающими для нее от союза с нами. Она уже мирно владеет Финляндией, и для полного осуществления всех секретных соглашений, Тильзитского и Эрфуртского, ей остается лишь обеспечить себе договором обладание Молдавией, Валахией и Бессарабией, с давних пор покоренных и занятых ее войсками.

На время я оставлю в стороне три второстепенные державы, составляющие предметы настоящего доклада, чтобы исключительно заняться Россией, влияние которой одно лишь может противодействовать видам в. в-ва, касающимся севера и востока Европы. До настоящего времени ее образ действий не внушал никаких серьезных опасений, а личный характер императора Александра представляет собою обеспечение спокойствия. Но этот государь ни достаточно силен, чтобы облечь одного из своих министров исключительным доверием, ни достаточно слаб, чтобы быть управляемым им. Его политика — проявление личных взглядов: его чувства, по-видимому, влекут его к союзу с в. в-вом, но влияние императрицы-матери, хотя обусловленное скорее любовью, чем политикой, и различие взглядов в совете незаметно, и как бы помимо его сознания действуют на ум императора. Англия сохраняет с Петербургом более или менее постоянные сношения^{97}, имеет в нем более или менее постоянных сторонников. Нынешний вексельный курс России, состояние ее финансов, запутанных расточительностью последних царствований, дефицит ее таможен со времени войны с Великобританией и уничтожения голландской торговли и другие причины, без сомнения, действительны, но искусно преувеличенные окружающею государя средою, рано или поздно приведут к сближению с англичанами. <…>