Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

Так, отстреливаясь, стали к Герзель-аулу на чистое выходить. Чеченцы на опушке накопились, конные меж голых стволов замелькали, съехались. Сейчас кинутся плотной массой в атаку, прорвут редкую цепь двух спешенных сотен.

Чтоб опередить их, пригнал Бакланов во весь дух ракетную батарею. Так торопился, что неловко коня крутнул. Перепутались у коня задние ноги, грохнулся он на бок, сбросил Бакланова. Вскочил Бакланов, побежали к нему казаки, а конь на передние ноги поднялся и – всё. Задние поломал. А конь был добрый и росту высокого, Бакланова пять лет бессменно носил.

Бакланов – казакам:

– Чего уставились? Батарея, пали! – и оглянулся нетерпеливо. – Коня мне! Заводного!

Пока номера ракеты на станки устанавливали, Бакланову заводного коня подали.

Тут ракеты зашипели, засвистели, унеслись к опушке. Там – треск, грохот, клубы дыма. Бакланов шашку из ножен выдернул:

– 3-я сотня, за мной!

Подскакали к задымленной полосе, под Баклановым заводной конь захромал, головой замотал – ранили.

– Давай другого!..

Только пересел – и этот конь повалился, как подрезанный. Еще двух коней переменил Бакланов.

Такой уж день выдался, за четверть часа потерял он пять лошадей. Троих под ним ранили, а двоих насмерть убили. Меж людьми, однако, потерь не было, и скотину отбитую (не всю, конечно) аж за Герзель-аул угнали.

В журнале записано: «15 февраля движение по направлению к аулу Махмуд-Юрту. Отбитие 810 штук баранов и перестрелка с партией горцев, бросившеюся отбить обратно добычу».

Повезло так во многом потому, что в феврале у Шалинской поляны и на Шавдоне бои разгорелись с новой силой. Козловский стал рубить просеку до Мезинской поляны. В ежедневных столкновениях чуть не поймали самого Талгика. А чеченскую регулярную пехоту, с трудом созданную Шамилем и обученную ходить строем, нижегородские драгуны зажали 27 февраля на берегу речки Бас и положили лоском 218 муртазеков.

Козловский, который боем руководил, благодарил Нижегородский полк такими словами: «Спасибо, драгуны! Славную штуку вы удрали сегодня, как».

1 марта Чеченский отряд, выполнив все приказания высшего начальства, был распущен. Войска отбыли по своим полковым квартирам. Отдыхали, получали пополнение. 20 марта в полк № 17 прибыл сотник Руф Попов, Еланской станицы, который почти сразу отбыл переводом в полк № 6. Явился бывший полковой адъютант сотник Иван Одгоглазков, с ним два хорунжих – Павел Одноглазков и Антон Попов. Два «свежеиспеченных» хорунжих явились – Степан Козлов (старшинство с 9 марта 1851 г.) и Семен Болдырев (старшинство с 18 марта 1851 г.).

Из полка № 35 перевелись к Бакланову урядники Матвей Ренсков и Максим Лукьянов, из полка № 9 – Михаил Наследышев, из полка № 18 – Петр Диков, а из № 15 – Иван Познышев. С Дона явились по предписаниям начальства урядники Василий Семенов, Федот Дадонов, Василий Басов, Андрей Кузнецов, Корней Скопин, Алексей Попов, Аким Бударин и Василий Перфилов. Из фельдшеров в урядники записался Иван Аршинов.

Казаков прислали, которых подгребали по всему Дону после задержек, опозданий, отпусков. Таких набралось человек тридцать. Среди них двое Гугнинских – Федор Баринов и Федор Данилов, да сотник Одноглазков своего родственника с собой привез – казака Федора Одноглазкова. Один из прибывших – Андрей Раков из Егорлыкской станицы – сразу же ударился в бега.

Еще двух казаков прислали дослуживать из полков № 19 и № 30.

8 апреля свои казаки приказом получили урядничьи чины – Иван Чурин, Владимир Игумнов, Фома Самсонов, Яков Мельников, Иван Толокольников, Прокофий Слипухов, Аверьян Любишкин, Иван Фалкин, Петр Анисимов, Федор Балабин.

А войсковой старшина Корнеев, приведший полк с Дона, перевелся в полк № 15. Да сотник Андриан Дубовсков умер 25 февраля.

В апреле бои вспыхнули в Дагестане. На левом фланге, у подножья Черных гор, Меллер-Закомельский 17 апреля разогнал чеченцев, которые перед посевом выехали межевать землю. 4 сотни Донского полка № 39 бросились на них, как в атаку, заодно скот отогнали. Однако «за свою удаль они поплатились», писал исследователь, потеряли 7 казаков ранеными, и сотник Пригожев контузию получил. В тот же день два наиба, Талгик и Геха, подходили к Таш-Кичу, обстреливали укрепление и грабили лежащие вокруг мирные аулы.

Весной прибыли в полк № 17 оба сына Бакланова, Николай и Семен. Заработали они в Учебном полку чины урядников и теперь с 4 апреля 1851 года числились в одном полку с отцом. Попали к самому интересному.

Направил Бакланов сотню есаула Захарова на Карасинский пост за фуражом. Только они выехали из Куринского, является Алибей – две партии с самим наибом вышли на плоскость, одна у Исти-Су в балке прячется, другая на Кара-Су пошла.

Встрепенулся Бакланов: так Захаров меж двух огней попадет, если уже не попал:

– Эй, зажечь маяк! Седлай! По коням!

Запалили сигнальные огни, выскочили из ворот 3 сотни с двумя орудиями.

– Глядите… Не видно?

Разглядели вроде бы пыль, но в сумерках далеко не увидишь.

– Давай на Исти-Су…

Поскакали к Исти-Су. У Нефтяного источника в балке какая-то конница.

– Вон они, чеченцы!..

Бакланов к батарейцам: