Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

Чеченцы не торопились, ждали, когда русские отступать начнут, чтоб насесть по обычаю, проводить с почестями. Не на того напали. Пока Меллер распоряжался разрушением окопа, Слепцов вывел конницу за укрепление в поле, поставил меж казаками несколько егерских рот, а позади — орудие, и приказал атаковать чеченцев. Казаки пошли сначала тихой рысью, коней сдерживали, чтоб егеря не отстали, сзади орудие громыхало, на кочках подпрыгивало. А вблизи дали во весь мах, опрокинули ближних, нагнали на дальних и помели всю ораву по чистому месту до первого перелеска. У перелеска пытались чеченцы зацепиться, но тут орудие подлетело и обдало картечью. И егеря не позволили на опушке засесть, дальше в лес загнали. Сам Талгик в этом бою ранение получил. В общем, когда возвращались русские с Шалинской поляны, разрушив окоп, преследовали их единицы.

Потери оказались сравнительно невелики. Убитых и смертельно раненых — 16, раненых — 36 (1 офицер), контуженых — 11. Лошадей убитых и смертельно раненых — 19, раненых — 16.

Настолько дело лихое и славное вышло, что старшины двух чеченских немирных обществ на обратной дороге к отряду вышли и Слепцова с победой поздравляли. А Воронцов представил Слепцова к чину генерал-майора и к «Георгию» 3-й степени. В Донском полку № 16 шестеро казаков получили «Георгиевские кресты».

И под Куринским, естественно, это дело не прошло незамеченным.

В Куринском 22 августа отмечали годовщину коронации Его Величества, а заодно расслабились, готовясь распустить отряд и прекратить рубку. На квартире у Козловского обедали. Обед — одно название. Лук, водка, соленая кабанина, кизлярское вино и портер. И тут курьер привозит известие, что Слепцов в 10 утра взял знаменитый чеченский редут на Шалинской поляне.

Слава Слепцова гремела по всему Кавказу. Из русских, учился в юнкерской школе вместе с Лермонтовым. Юноша скромный, но впечатлительный и нервный. Отличался безоглядной отвагой. 19 января 1845 года получил чин майора и Сунженский казачий полк в командование. Говорили, что Слепцов наново создал этот полк и создал всю Сунженскую линию. Не нем, как на чудо-богатыре, она держалась. Все это обедающие сразу вспомнили и друг другу напомнили.

Козловский встрепенулся — он это чеченское укрепление еще в апреле, в начале строительства, брал — со всем польским гонором сразу же решил поднять отряд и идти брать чеченский редут за Мичиком.

В 4 пополудни поднятый по тревоге отряд выступил из Куринского. Бакланов получил приказ идти в арьергарде.

Бакланов проскакал вдоль колонны в голову, к Козловскому:

— Какие будут приказания, Викентий Михайлович?

— Как вы считаете, Яков Петрович, сколько у чеченцев в Мичикском, как, редуте пушек? — вопросом на вопрос ответил Козловский.

— Я, Ваше Превосходительство, не считаю, а точно знаю, что там три пушки, — ответил посерьезневший и даже посуровевший Бакланов.

— Всего-то!

— Мне хорошо известно расположение редута, — заговорил Бакланов. — Пушки у горцев пристреляны. Пока мы одну собьем, они нам всю прислугу на батарее перебьют.

Козловский — генерал опытный, понимал, что Бакланов прав. Без подготовки, без разведки такие дела не делают. Но понесло его. Не возвращаться же, если выступили.

— Мы, Яков Петрович, не затеваем, как, серьезного дела, мы только немножко их, как, попугаем да посмотрим, много ли их, как, осталось на Мичике.

— Много, Ваше Превосходительство, очень много, — ответил Бакланов и повернул коня.

Вышли русские к Митчику, развернули батарею, начали стрелять. Чеченцы, конечно же, отвечали.

Полк Бакланова, согласно приказу, стоял на левом фланге в сотенной колонне и — ни вперед, ни назад. Вперед река не пускает, переправы нет, берега обрывистые. Назад уходить — приказа не было.

Чеченцы баклановцев разглядели и ударили по ним ядрами. Но пушкари из чеченцев известно какие. Ядра бились о землю перед строем полка, рикошетили, перелетали через головы казаков и сметали кого-то в резерве, кому судьба выпадет.

Заскучали казаки под ядрами. Хорошо, что мимо, а если попадет хоть раз… И Бакланов разглядел. Приказал развернуть полк в линию, иначе от одного верного попадания человек десять можно потерять.

Только развернулись — зовут. Поскакал Бакланов к Козловскому.

Козловский сидел на барабане и под орудийный гром любовался собой, любовался Баклановым, чеченцами, естественно.

— Ну, Яков Петрович, теперь, как, посмотрим, кто кого перестреляет.

Тут чеченское ядро убило офицера и солдату ногу оторвало.

— Ага! — обрадовался Козловский. — А вот и убитые!

Огляделся Бакланов: несут в тыл на шинелях раненых, несут убитых. Так несут и несут по всему фронту. Козловскому в сердцах сказал довольно резко:

— Если вы звали меня только затем, чтобы полюбоваться на этих убитых, то я должен сказать вам, что и вы и я оба находимся не на своих местах. Настойчиво советую начать тотчас же отступление, — и повернул к полку.