Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

Говоря по совести, собирался Бакланов с полком на Дон уходить. Оба сына его, Николай и Семен, невзирая на разницу в возрасте, одновременно записались в Учебный полк (с 1 мая 1850 года), и надо было ему по обычаю детей на службу собрать, наставить и проводить. Но не позволили неотложные дела.

Воронцов обратился к наказному атаману Донского казачьего войска М. Г. Хомутову с просьбой задержать Бакланова на Кавказе. Хомутов, первый донской наказной атаман иногороднего происхождения, обратился, в свою очередь, в Военное министерство: «Имея в виду засвидетельствование начальства Отдельного Кавказского корпуса, — писал Хомутов военному министру, — что подполковник Бакланов во время службы своей на Кавказе отличался примерным мужеством и храбростию против горцев, и ходатайство того же начальства об оставлении его для дальнейшей службы на Кавказе в теперешнем расположении № 20-го полка, где он, ознакомившись с местностию, может приносить большую пользу, прошу ваше сиятельство о назначении подполковника Бакланова командиром того полка, который будет командирован на смену 20-го».

Отвечал Хомутову управляющий Департаментом военных поселений: «Донские полки должны служить на полевой службе три года, и в наряде чинов должна соблюдаться строгая очередь. 20-й полк по случаю военных обстоятельств оставался на службе долее определенного срока, а потому, имея в виду новые, утвержденные его величеством правила, по которым полковым командирам, прослужившим на Кавказе три года, не дозволяется оставаться на вторичный срок, военный министр и на оставление подполковника Бакланова согласия изъявить не изволил и самое ходатайство об этом приказал оставить без последствия».

Тогда Воронцов прямо адресовался к военному министру. «В сем году, — писал он 14 апреля 1850 г., - предстоит смена Донскому № 20 полку, расположенному на передовой Кумыкской линии. Полком этим командует храбрый подполковник Бакланов. Мне не нужно распространяться насчет достоинств этого штаб-офицера, насчет удальства, возбужденного им в казаках командуемого им полка, и насчет пользы служения его на передовой линии. Все это известно вашей светлости из журналов военных происшествий на левом фланге, из которых редкий не содержит в себе описания какого-либо удалого и успешного предприятия этого отличного штаб-офицера. Скажу только, что подполковник Бакланов сделался грозою его непокорных соседей, приобрел общее уважение не только между русскими, но и между туземцами, и что по всем сим причинам продолжение службы его на занимаемом месте обещает явную и большую пользу. Имея это в виду, я обращался к наказному атаману Войска Донского с просьбою об оставлении Бакланова в здешнем краю еще на один термин с назначением его командиром полка, который будет прислан па смену № 20-го. На это наказный атаман уведомил меня, что ваша светлость, имея в виду высочайшее повеление, чтобы полковым командирам, прослужившим на Кавказе три года, не дозволялось оставаться на дальнейшие сроки, — не изволили изъявить согласие на оставление на Кавказе и подполковника Бакланова.

Смею думать, что из этого правила не может не быть допущено исключения, когда требует этого истинная польза службы, как это видно в настоящем случае. Смею думать, что государь император, соизволя сознать справедливость моего заключения, всемилостивейше простит меня за смелость ходатайствовать о допущении исключения из правила, его величеством поведенного».

В дополнение к официальной, форменной бумаге Воронцов с тем же курьером отправил Чернышеву личное письмо: «…Я настоятельно прошу Вас, князь, оставить здесь и в этой самой должности храброго нашего Бакланова. Я дам ему новый полк, который придет в эти места. Передайте, дорогой князь, государю, что я умоляю его оставить нам Бакланова. Этот человек также, как Слепцов, дорог нам за свою замечательную храбрость, за свой сведущий ум, за военные способности, за знание мест, где он служит, и за страх, который он внушил неприятелю. В одном из последних собраний Шамиль упрекал своих наибов за тот страх, который им внушает Бакланов. Казаки, служившие с ним в эти пять лет, сделались достойными своего начальника, и наверное можно сказать, что новый полк, который он примет в командование, скоро будет такой же храбрый и будет так же отличаться, как и теперешний. Уже шестой день, как атаман Хрещатинский (правильно — Хрещатицкий — А. В.) получил от него рапорт, который я Вам посылаю как любопытный документ насчет одного дела, о котором мы еще не получили ничего официального. Бакланов сделал счастливый и смелый набег (14.III. 1850 при Гудермесе), и один из целого отряда был ранен; это уже в третий или четвертый раз. Ради Бога, дорогой князь, не лишайте нас этого нужного и полезного человека».