Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

Набегов вроде меньше стало. Но поняли русские, что территорию, богатейшую, черноземную, одними крепостями и солдатами за собой не закрепишь. Ее заселить надо. Стали заселять казаками. Станиц настроили, баб, детей навезли, скотины нагнали. Тут бы лихим наездникам и развернуться — добыча сама к кубанским берегам из степи подошла. Тысяч сто душ обоего пола Черноморского казачьего войска со всем скарбом осели на правом берегу Кубани. И с начала нового XIX века ударились беспокойные черкесы в набеги…

Впрочем, ходили они в те набеги больше для лихости, для славы. Переселившиеся черноморские казаки оказались недостаточно богаты и недостаточно многочисленны, чтоб за их счет пожить. Они все время перед начальством о своей скудости плакали, а означенную скудость зачастую пытались побороть за счет грабежа соседей — то бишь черкесов. А регулярные русские войска и пришедшие с Дона казачьи полки интереса у черкесов и вовсе не вызывали — взять с них нечего, разве что лошадей отогнать. Так что налетали отважные юноши на казачьи станицы больше для славы, ибо опасность предприятий всегда превышала возможную добычу.

Вместе с тем и торговать приезжали. Не было войны. Так — набеги…

Раньше Кубань считалась пограничной рекой, и жилось полегче. Отгонят черкесы у казаков скот за Кубань, едут русские чиновники к паше в Анапу, жалуются, а паша руками разводит. Иногда, правда, достанут беспокойные юноши русских, перейдут те Кубань, презрев международное право, дадут один раз, всё пожгут, пограбят, покарают правых и виноватых, и все на какое-то время притихнут… Потом опять начинают юнцы хороводиться, как в улье…

Теперь Турция по мирному договору отдала России кавказское побережье. Перестал султан считать черкесов своими подданными (хотя им от этого ни холодно, ни жарко). И Кубань отныне не граница, а просто водная преграда. Как писал Торнау, «Кавказские племена, которые султан считал своими подданными, никогда ему не повиновались. Они признавали его, как наследника Магомета и падишаха всех мусульман, своим духовным главой, но не платили податей и не ставили солдат. Турок, занимавших несколько крепостей на морском берегу, горцы терпели у себя по праву единоверия, но не допускали их вмешательства в свои внутренние дела и дрались с ними или, лучше сказать, били их без пощады при всяком подобном вмешательстве. Уступка, сделанная султаном, горцам казалась совершенно непонятною».

Съехались как-то казаки с черкесами, казаки и говорят с усмешкой:

— Вас турецкий султан нашему царю подарил. Прямо как табун лошадей.

Переглянулись черкесы: «Подарил?». Один отвечает:

— Я тебе вон ту птичку дарю. Возьми ее…

Но шутки шутками, а поведение русских изменилось. Русский царь стал считать землю черкесов своей. И пошли русские войска за Кубань, когда захотят. Одно спасение, что войск этих пока мало было.

Русские, настроив крепостей по-над Кубанью, стали вклиниваться меж племенами. Полезли вверх по речкам, сбегающим с кавказских гор, стали и здесь крепости возводить, отсекая бесленеевцев от кабардинцев.

Донских полков в 30-е годы на Северном Кавказе почти не встречалось. С 1790 по 1833 годы кордоны по Кубани держали два донских полка, которые в срок менялись, а местные казаки обустраивали станицы, держали вторую линию постов и служили подвижным резервом. После 1833 года ситуация изменилась. Тут уже свое казачество усилилось — линейное и черноморское. Донцов слали за Кавказ. Так, в 1837 году к северу от хребта стояли 4 донских полка, а за Кавказом, в Грузии — 9.

Полк Жирова, однако, был оставлен на Кубани и зачислен в Прочноокопский отряд. Отряд этот состоял из станиц Кубанского, Кавказского и Хоперского линейных полков и из двух пехотных батальонов (Тенгинского полка и Навагинского). Прикрывал он границу от Николаевской станицы до земли Черноморского войска, то есть до места впадения Лабы в Кубань.

Прочный Окоп стоял на Кубани, на высоте, напротив устья Урупа, видно с него далеко за реку, и он сам всем виден. Рядом станица Прочноокоаская, главная станица Кубанского линейного полка.

Донским полком № 8 командовал подполковник Семен Иванович Жиров, сын генерал-майора из соседней с Гугнинской Терновской станицы. Сам из хорошего рода и в свойстве с сильными мира сего. Жена — Меланья Степановна в девичестве Грекова.

Семен Жиров родился около 1796 года, а на службу и сразу же на войну отец взял его в 1811 году. Участвовал он в войне с турками, потом с французами, прошел все компании, начиная с 1812 года, побывал за границей, отвоевал еще раз с турками в 1828–1829 годах, отслужил ротмистром в лейб-гвардии казачьем полку и был произведен в подполковники 25 апреля 1832 года.

С присвоением этого звания С. И. Жиров впервые получил в командование полк, как тогда писали и говорили — «своего имени». Сам его собрал и получил суммы на его содержание. В послужном списке С. И. Жирова служба в полку «своего имени» № 8 значится с 10 ноября 1833 года. И бои на Кавказской линии тоже прописаны с 1833 года.