Гроза на Шпрее

«А может, он и впрямь шпион? Ведь прибыла новая техника, и врагов она, безусловно, должна интересовать…»

— Говорите, он что-то записывал? Сержант, обыщите задержанного!

Сержант осторожно вытащил из карманов раненого все, что там было: свидетельство на имя Ганса Рихтера, выданное полицией города Эберсвальда, немного денег, дешевенький кожаный портсигар с двумя сигаретами и одним "бычком", газету и носовой платок. Ни блокнота, ни записной книжки, ни карандаша, ни ручки, которой он мог что-то записывать, не было. Лейтенант смотрел на это нехитрое имущество, и лицо его все больше хмурилось.

— Вот что, Петров… пойдите и внимательно обыщите всю дорогу от пакгауза до того места, где упал этот тип… Возможно, он бросил блокнот, когда убегал… Если, конечно он был, этот блокнот.

— Слушаю, товарищ лейтенант! — солдат быстро выскочил из комнаты.

— Кто сейчас на четвертом посту?

— Я пока поставил Чумаченко, товарищ лейтенант! А немец плох. Потерял много крови, доктор нужен, — сказал сержант.

С дивана донесся стон, раненый открыл глаза, попробовал приподняться, но от слабости снова упал на спину.

— Лежите! Лежите! — лейтенант подошел к нему.

Выглядел раненый действительно плохо: повязка намокла от крови, на бледном лице испуганно бегали лихорадочно блестевшие глаза. Старательно подбирая немецкие слова, лейтенант спросил:

— Что вы делали возле пакгауза?

Раненый взглядом обвел комнату, глаза его на миг задержались на вынутых их кармана вещах, кучкой громоздившихся на столе, и он с усилием ответил:

— Смотрел… Я не знал, что нельзя… Интересные самолеты… Я таких раньше не видел.

— Почему вы побежали, когда вас окликнул часовой?

— Я думал, он приказал мне быстрее проходить… Вот я и поторопился… А когда над головой просвистели пули, просто испугался… Обидно умирать теперь, когда война кончилась…

— По документам вы из Эберсвальда. Что вы делали в этом городке?

— Разыскивал сестру… Мне сказали, что кто-то видел ее тут… Война разбросала множество семей, в том числе и мою… Сестру я не нашел. — Раненый говорил с трудом. Паузы между фразами все удлинялись. Дышал от трудно и часто. Устав от разговора, снова закрыл глаза.

— Его надо отправить в госпиталь, — шепнул сержант.

— Куда ему в госпиталь? — тоже шепотом ответил лейтенант. — Восемьдесят километров. Пока соберутся, пришлют машину, он уже окочурится.

— А если в санчасть к авиаторам?

— Тоже не близко. Видите, в каком он состоянии? — Лейтенант замолчал и вопросительно поглядел на Петрова, который в этот момент вошел в комнату. — Нашли что-нибудь? — спросил он нетерпеливо.

— Нет… ничего… — удрученно выдавил солдат, после неудачных поисков чувствуя себя еще более виноватым.

— Так я и знал! Эх, Петров, Петров, будет у нас теперь хлопот полон рот. Можете идти, сейчас не до вас… А вы, сержант, позвоните в местную больницу, вызовите «Скорую помощь». Скажете: несчастный случай.

Сержант пальцем поманил лейтенанта в дальний угол и тихо спросил:

— Охрана нужна, если повезут в больницу?

— Какого черта его охранять? — лейтенант выругался сквозь зубы. — Самый что ни на есть обычнейший немец.

Он снова подошел к раненому и спросил:

— Когда вы стояли у пакгауза, у вас было что-то в руках?

Немец открыл глаза и явно с усилием проговорил:

— Нет… ничего… Хотя, может, носовой платок… У меня насморк…

Лейтенант подошел к окну. Теперь туман плотно обволакивал все вокруг, растворив в себе даже контуры близлежащих строений. И только оголенная мокрая ветка, дрожавшая у стекла, четко вырисовывалась на грязновато-белом фоне.

«Конечно, обычный носовой платок издали мог показаться тетрадью или блокнотом. В такую погоду различить трудно… Препротивная история!» — думал лейтенант, вглядываясь в туманную мглу.

Минут через десять приехала «Скорая помощь». Врач осмотрел раненого, сокрушенно покачал головой:

— Госпитализация! Немедленная госпитализация, — коротко, но очень решительно бросил он.

— А выдержит ли больной дальнюю дорогу до госпиталя?

— Это зависит от многих причин. Впрочем, лучше не рисковать. Если не возражаете, я могу положить его в нашу больницу. У нас, правда, все забито до отказа, но одно местечко выкроим.

— Тогда везите к себе. О состоянии здоровья позвоните мне вот по этому телефону. — Командир протянул врачу листок бумаги.