Гроза на Шпрее

— Случилось. Нунке посылает меня в нашу зону — задание совсем необычное. Отказаться я не могу… Пожалуйста, не гляди на меня так взволнованно… Улыбайся!.. Вот так. А теперь слушай внимательно: в городишке Грюнхауз наш часовой подстрелил некоего Ганса Рихтера, который слишком интересовался авиацией. Настоящая его фамилия Больман, запомнила? Вернер Больман. Это бывший эсэсовец, птица большого полета. Именно поэтому Нунке и посылает меня выкрасть Больмана из городской немецкой больницы, куда его положили, не зная, кто он. Передай Горенко: я выезжаю туда часа через полтора-два, еду самым дальним маршрутом. Вот он — я начертил его на клочке бумаги. Спрячь получше! Если нашим самим выгоднее перехватить Больмана — пусть сделают это до моего приезда. Если для дела выгоднее пока оставить его на свободе, я заберу его. Еду в форме советского офицера на санитарной машине. Документы на имя капитана Бориса Петровича Гонты. В случае каких-либо изменений Горенко может выслать своих ребят под видом патруля, и они перехватят машину… Это на всякий случай. Повторяю, если Больман будет на месте, я сочту это за приказ увезти его. Не спутаешь?

Мария укоризненно поглядела на Григория.

— Хорошего же ты обо мне мнения!

— Не обижайся, а лучше повтори фамилию.

— Ганс Рихтер. Настоящее имя Вернер Больман. Больница в Грюнхаузе. До твоего приезда его должны забрать. Если не заберут, значит, ты выкрадываешь его. В случае изменений выслать патруль. Вы довольны, товарищ Придира?

— Вполне. — Григорий на миг прижал Марию к себе. — Ну, счастливо тебе! Только торопись, времени в обрез. Быстрей избавляйся от своих кавалеров. Кстати, кто они?

— Один — мой постоянный клиент, что собой представляет, еще не разобралась. Надеюсь, его жена, вон та хорошенькая миссис, мне в этом поможет. Второй, с прической ежиком — король угольного рынка. Хочу воспользоваться этим, потому что мы с Себастьяном в нашей аптеке скоро превратимся в ледяные сосульки.

— Будь с ними осторожна!

— Конечно…

Оркестр сыграл заключительные такты и смолк. Григорий подвел Марию к столику и, отклонив приглашение вместе поужинать, ушел, сославшись на дела.

— Так не забудьте, герр Шульц! — крикнула Мария ему вдогонку и, когда тот оглянулся, приветливо помахала рукой. — Дела, дела, всюду нагоняют меня дела, — объяснила она присутствующим, явно кокетничая своим положением молодой независимой женщины. — Впрочем, я рада, что встретила этого Шульца именно тут, увидев меня в таком обществе, он стал уступчивее. Не знаю: чему обязана — погонам мужчин или очарованию миссис Мэри.

— Прежде всего, вашему очарованию, фрау! — Брукс сжал пальцы Марии и, поднеся ее руку к губам, впился в нее долгим поцелуем.

— Это не очень помогало мне до сих пор! Этот тип… Впрочем, довольно о делах! Мистер Брукс, давайте выпьем просто за наше знакомство. Не очень приятно, что оно началось со столь прозаической просьбы, но я обещаю — это первый и последний раз! Мистер Ройс может засвидетельствовать, что я не такая уж настырная особа и до сих пор никого из тех, кого хотела считать своими друзьями, ничем не обременяла.

— И напрасно, — оттопырила губу Мэри. — Надо возродить порядки рыцарства! А каждый рыцарь сам обязан отгадывать желание своей дамы. Робби, угадай, чего я жду от тебя?

— Чтобы я пригласил тебя танцевать.

— Наконец-то сообразил! — Бросив на Брукса заговорщический взгляд, Мэри поднялась и положила руку на плечо мужа.

— Фрау Мария, вы намекнули, что хотели бы видеть меня в числе ваших друзей. Я правильно понял вас? — Брукс впился в глаза Марии тяжелым, твердым взглядом. — Или это был дипломатический ход, чтобы связать меня по рукам? — Теперь в этом взгляде зажглись дерзкие, вызывающие искорки.

— Будь я дипломатом, я бы не говорила об этом так откровенно. Даже в дружбе мужчины любят чувствовать себя завоевателями.

— А если я скажу, что не верю в дружбу между мужчиной и красивой женщиной?

— Это будет повторением трафаретного утверждения. А вы человек более оригинальный.

— Вы в этом уверены?

— Я бы хотела этого. Не обижайтесь, но все ваши «бойз» скроены по одному образцу. Это скучно.

— А не кажется ли вам, что оригинальность — это котурны, на которые человек опирается, чтобы увеличить свой естественный рост?

— Слишком уж в грязное болото превратили люди жизнь, чтобы шагать по ней уверенно, не боясь замарать ног. У каждого из нас свои котурны.

— Какие же у вас?

— Желание не замарать ног в поисках твердой почвы.

— Вы избегаете прямого ответа!

— Я сама еще его не знаю. И поэтому бреду ощупью. Слишком уж много горя обрушилось на мои плечи. Своеобразная контузия, ошеломление.

Поддерживая разговор с Бруксом, Мария думала только о том, как ей встать и уйти.