Гроза над Бомарзундом (СИ)

В общем, пока мои противники думают не о подготовке к реваншу, а о том, как бы половчее измазать друг друга дерьмом, я и мой флот можем быть спокойны. Некоторое время союзники крейсировали в Датских проливах, а потом их отозвали.

Что творилось в то время в британском парламенте словами не передать! Виги вцепились в Тори, и все вместе в Адмиралтейство. Правительство Абердина в полном составе подало в отставку, после чего к власти пришел Пальмерстон. В сущности, это было для нас плохой новостью. Все же старина «Пэм» [1] серьезный противник, и давний ненавистник России. Как там написал безымянный автор? [2]

Вот в воинственном азарте

Воевода Пальмерстон

Поражает Русь на карте

Указательным перстом.

В стенах французского сената сумели обойтись без драм, и дружно высказались в поддержку императора. Все же Наполеон III сумел вышколить своих буйных французов. Но в целом все то же самое. Получив болезненный щелчок по носу, «просвещенные европейцы» обозлились и жаждали реванша. Но как его добиться пока не знают, а потому и в правительстве, и в военном министерстве, и конечно же в прессе идет активное обсуждение планов на следующий год.

В любом случае, сдаваться и отказываться от продолжения войны они точно не собирались. Кроме того, воинственные настроения подогревались новостями о «кровожадном пирате» Бромми, коварной засаде устроенной Шестаковым «мирному британскому судну» в Коле. Событиях на далекой Камчатке и леденящих душу подробностях о действиях рейдеров Истомина.

А пока никаких стоящих идей у союзников не появилось, высшее начальство усилило нажим на Дандаса и Сент-Арно, в расчете, что успешные действия на Черном море перекроют все недавние провалы.

Конец лета 1854 года на Балтике оказался на удивление ясным и тихим. Словно в противовес войне, развязанной людьми, природа хранила тишину и покой. С одной стороны это было очень хорошо, потому что позволило без проблем добраться до Ледзунда нашему парусному флоту. С другой, меня поджидал сюрприз в виде августейшего родителя, решившего навестить своего блудного сына.

Вместе с ним прибыли и всем кагалом и братья. Цесаревич Александр и Николай с Михаилом. Слава богу, хоть матушку не прихватили. Впрочем, она не слишком любит «Александрию» — паровую яхту, на которой они все вместе и заявились.

Ну вот, теперь вместо вдумчивой и напряженной работы, нас ждут смотр и парад. Причем, чует мое сердце не один! Мама дорогая, роди меня обратно!

Вообще, по строгим правилам придворного церемониала, сначала я должен был прибыть на яхту к императору и доложить обо всех свершениях имевших место под моим мудрым и героическим руководством. Но, Николай Павлович, очевидно, решил меня отметить и прибыл лично на все еще несущий мой флаг «Бульдог». Который, как на грех, еще никто не привел в тот блестящий вид, какой так ценил государь.

Нет, разумеется, нельзя сказать, чтобы палуба захваченного у англичан шлюпа превратилась в хлев. Однако то тут, то там виднелись отметины от вражеских попаданий, следы огня и пороховой гари. Про матросов же и говорить нечего. Рабочее платье у большинства из них износилось. Бескозырки мятые…

А тут «славящийся» своей придирчивостью к форме император! Нет, совсем уж самодуром он не был и, по всей вероятности, понимал, что в бою содержать все в идеальном порядке не получится, но… даже не вооруженным глазом было видно, насколько ему это неприятно. В какой-то момент, мне даже показалось, что он не выдержит и взорвется и тогда я совершил очередное безрассудство. Незаметно оторвал от безукоризненно сидящего мундира пуговицу и бросил ее под ноги.

Услышав звук, Николай резко обернулся и его взгляд упал на мою грудь.

— Что это? — удивленно спросил царь.

— Мы были в бою, ваше величество, в котором не щадили ни себя, ни свою форму! — отчеканил я.

— Пойдем-ка в каюту, — после недолгой паузы велел он.

— Ну, ты даешь! — прошептал пораженный до глубины души Мишка.

Оказавшись наедине, мы некоторое время мерялись взглядами и я, возможно впервые за всю Костину жизнь, его не отвел.

— Ты стал дерзок!

— Я вырос.

— Не похоже. Разве тебе не было велено, держаться подальше от гущи схватки? Ты же всякий раз лезешь туда. Неужто думал, что не узнаю?

— Никак нет. Действовал по обстановке.

— И победил…

— Нет, не я. Россия победила! Все мы от вашего императорского величества до последнего матроса.

— А ты и впрямь вырос… не могу сказать, что поумнел, но ведь и без того дураком не был. Что ж мне с тобой делать?

— Понять и простить, — зачем-то ляпнул я.

— За что же? — изумился отец.

— За все. За то, что заставил волноваться, за то, что проявил непослушание. Да мало ли… был бы человек, а вина сыщется!

— Скоморошничаешь? — покачал головой Николай. — Коли не на людях, так и пускай. Но может, что умное скажешь?

— Покорнейше прошу ваше величество не оставить своими милостями моих подчиненных. Все они от нижних чинов до господ офицеров и генералов не щадили крови и самоей жизни, при защите отечества!