Гроза над Италией

Услышав это, новый властитель Милана резким рывком поднялся из глубины комфортного, но в то же время богато украшенного и больше похожего на трон кресла — такие Мавр велел установить сразу несколько, напоминая не то себе, не то окружающим о своём новом положении — и, заложив руки за спину, почти что заметался по залу. Принесённые шпионами известия ему тоже очень сильно не нравились.

— Я говорил вашему королю, Луи, что Борджиа опасны и способны на многое! И что? Да, он прислал часть армии под вашим командованием, я за это благодарен. Но я ожидал, что Александр VI и его сынок-кардинал попробуют сначала натравить на меня неаполитанцев! Против них моих сил и присланных Карлом войск должно было хватить с избытком. Ни старик Ферранте, ни тем более его сын не осмелились бы сунуться. Зато сейчас… Лиджио!

— Да, Ваша Светлость?

— Повтори, но кратко.

На сей раз ненависть Томазо, вспыхнувшая в глазах, хлестнула не по герцогу. А по французскому маршалу. Сейчас он ненавидел северного варвара сильнее иных, даже больше его советников-французов. Ненавидеть… в этом Томазо де Лиджио знал толк.

— После соединения войск Борджиа и Медичи у Болоньи и сдачи города после артиллерийского обстрела, соединённая армия вошла в пределы герцогства Модена, — голос Лиджио был деловым, но с едва заметными оттенками ехидства. — Герцог д’Эсте отвёл войска в Феррару, оставив Моденское герцогство почти беззащитным. Теперь римско-флорентийские войска заняли важные крепости, особенно Модену. Там совсем недавно находились их основные силы. Опираясь на этот город, Борджиа сможет ударить по Парме. Гарнизон готов к осаде, но не к обстрелу из этих новых орудий. Пример Болоньи был слишком наглядным!

При последних словах Луи де Ла Тремуйль аж скрипнул зубами от бессильной злости. Слишком важную роль играла в планах его и самого Карла VIII артиллерия. Новая, мощная, которой, как они считали, итальянцы не могут ничего противопоставить. Оказалось, вполне могут, пусть даже не все, а лишь Борджиа, каким-то образом за короткий срок ухитрившиеся обзавестись сравнимой по эффективности артиллерией.

— Когда и сколько?

— К стенам Болоньи Борджиа привёл пять тысяч солдат при шести десятках орудий. Пьеро Флорентийский сумел собрать семь тысяч, но и в крепостях его герцогства кое-кто остался.

— Тогда мы сможем раздавить их даже имеющимися сейчас силами, пока не подошли неаполитанцы.

В ответ на эти слова маршала Лиджио усмехнулся так, что немало змей могло бы позавидовать количеству яда в той самой улыбке. Хотя казалось бы ситуация этому не способствовала. Десять тысяч пехоты, полторы конницы и полсотни орудий — вот какова была численность находящейся под знаменем маршала армии. Прибавить к этому более трёх тысяч из Савойи и иной мелочи, да девять тысяч миланцев — получалось более двадцати тысяч, немалая часть из которых имела большой боевой опыт. Но советник герцога всё равно продолжал нагло скалиться.

Ослабил начинающую становиться неуютной обстановку сам Лодовико, прекративший, наконец, ходить взад-вперёд и проворчавший:

— Простите, маршал, мой советник… необычен, хотя и очень полезен. Помимо неаполитанцев к Борджиа идут подкрепления из Рима: отряды союзных Борджиа семей Романии и наёмники из кондотт. Последних больше двух тысяч. Это очень хорошие солдаты, конница. Двенадцать тысяч изначально, где-то три-четыре подкреплений, а ещё проклятый Чезаре выжал Болонью как лимон, оставив лишь малый гарнизон. И вы не сможете использовать артиллерию как преимущество.

— Смогу, но не как большое преимущество, — поправил миланского герцога де Ла Тремуйль, хватаясь за наполненный расторопным слугой кубок с вином. — Я бы предпочёл подождать подхода основной части армии. Его Величество не заставит себя ждать, он понимает возникшие осложнения.

— Парма, Ваша Светлость, — напомнил о себе граф де Граммон, а шевалье д’Ортес часто закивал, подтверждая слова Жана. — Если Борджиа и флорентийский герцог двинут армии в её направлении, то это будет плохо как в стратегическом смысле, так и для боевого духа не только миланцев, но и наших войск.

Тут два раза объяснять не требовалось, присутствующие были людьми знающими толк в подобных делах. Парма — богатый город, одна из наиболее важных крепостей герцогства и к тому же важный узел для торговцев. Пусть даже Борджиа хочет не захватить город, а всего лишь разрушить всё, до чего сумеет дотянуться, а потом отступить — одно это сильно ударит по Милану. Если же предположить, что магистр возрождённых тамплиеров планирует использовать захваченный город как место сосредоточения войск, чтобы уже оттуда грозить другим городам герцогства… И совсем уж плохо становилось при понимании последствий иного рода, а именно политических. Именно о них осторожно так заикнулся Антонио Стидда.

— Если Борджиа и его союзники не станут грабить земли Модены, захватят Парму и покажут намерение двигаться дальше, вглубь герцогства, это повлияет на д’Эсте, Гонзаго и даже дожа Венеции. Подобное станет опасным для всех нас.