Гроза над Миром

 Повержен враг. Не слышно боя.

 По мертвым пусть их вдовы воют,

 В живых же бьется сердце злое

 И злой в глазах горит огонь!

  – Док! С вашей гуманной профессией распевать про вшей да выпавшие кишки…

 – Должен же я как-то расслабляться. А по правде, я тяну время, не зная, что тебе сказать.

 – Тогда прямо и в лоб.

 – Правда такова, что в твоем сознании установлен гипнотический блок, запрещающий тебе покидать лагерь. Ты не в силах противостоять запрету, а если б смог, то, скорее всего, умер бы.

 Я долго переваривал услышанное.

 – Меня никто не гипнотизировал! Я такого не помню.

 – Еще бы. Самое неприятное состоит в том, что невозможно заметить, когда ты подвергаешься гипнозу.

 – Выходит, мы здесь все – зомби? Чуть что – и срабатывает замочек в мозгах?!

 Зиг помрачнел еще больше.

 – Нет. Из сорока тысяч, таких как ты – не больше пяти процентов. Тысячи две. Людей, способных на решительные поступки, кто может повести за собой остальных. Лидеров. Прочих можно вообще не охранять.

 – И… кто же такое сотворил со мной? Вы?!

 – Нет-нет. Я вообще противник подобной практики и, кроме того, не владею методом. Потому не могу избавить тебя от гипноблока. Безопасней всего для тебя это может сделать тот человек, кто сыграл с тобой эту шутку или же не уступающий ему в мастерстве.

 – Мастерстве, – с горечью сказал я. – Приковали навечно к бессмысленной стройке.

 – Ну-ну… Не думаю, что это навсегда. Скорее всего, действие полученной тобой установки ограничено временем. Например, полным окончанием работ.

 – Спасибо. Через десять лет буду свободен.

 – Нат… Я знаю тебя, как душевно сильного человека. И считаю, что психике твоей пока не причинен серьезный ущерб. Твоего ухода и возвращения, к счастью, не заметил никто. Затаись. Ни в коем случае не показывай, что тебе известно о гипноблоке. Будущее покажет, как нам быть.

 (И быть ли вообще, док…)

 Я без проблем доложился начальству об окончании семейной жизни и перешел в холостяцкий сектор. Неувязку со временем не заметили. Никому и в голову не пришло поинтересоваться у Лиды, в котором часу я от нее ушел. Закончив «передислокацию» я еще и в кормушку к завтраку успел.

 Вышло, что опять было дежурство Ригли. Завидев меня, она так радостно заулыбалась, что на душе потеплело. В этот раз мы с ней не говорили, при такой-то толпе несытых работяг – Ригли только успевала поворачиваться, собирая посуду. Уходя, я подмигнул в ответ на ее взгляд, так, чтобы заметила только она.

 У Зига я отметился, как выздоровевший и потому пошел на работу. Невмоготу было бы сидеть в тесной холостяцкой каморке и перетряхивать в памяти все случившееся. Гипноз. Я довоображался до того, что человек может не суметь отличить воспоминания о своей настоящей жизни от грез, что впихнут ему в башку сволочные лекари. Вдруг полет «Дракона» – это только сон? Алек, Эна… И все чудеса, что происходили с нами на Гнилом озере…

 С удовольствием увидел грубые, насмешливые морды своей десятки. Эти – точно тебе не снятся, Нат.

 – Эй, как лапа?

 – Путем. Где сотник?

 Подошел сотник, передал распоряжения инженера, руководившего планировкой нашего участка. Я не понимал сути сооружения. Вроде – не дурак. Покажи мне чертеж и я сразу скажу, что это: казарма, баня или что там еще… А здесь… Оставалось плюнуть на все и точно выполнять указания.

 Мы ковырялись скоро два часа, а я никак не мог отделаться от напрасных догадок. Если глянуть сверху с небольшого пригорка, то группа зданий будет иметь форму полукруга, а в центре закладывается фундамент главного из них. Ну, и что из этого следует? Потом мысли мои повернулись в другую сторону.

 Вот мы работаем за пределами лагеря и я не испытываю никаких неприятных ощущений. Или – важно, что лагерь все еще в пределах видимости? Что будет, если я отойду подальше, чтобы скрылись за бугром торчащие вдали дозорные вышки? Я обдумывал, как удобнее проделать такой эксперимент, когда меня позвали:

 – Эй, Нат! Твоя ссыкушка пришла!

 Я обалдел, увидев Ригли.

 – Как ты сюда попала?

 – А, меня пропустили…

 Пара бутербродов с ветчиной в бумажном пакете. Ригли замерла, следя за моей реакцией.

 – Спасибо, милая.

 Отломил половину, протянул ей. По тому, с какой жадностью она съела свою долю, я догадался, как она голодна. Бедная, как же она боролась с собой, пока несла мне гостинец?

 Мы съели все до крошки, и я собирался вернуться к работе, когда меня осенило.

 – Ригли! Ты воруешь продукты с кухни?

 Она отмолчалась. Тогда я взял ее за острые плечи, развернул к себе.

 – Больше никогда так не делай! Хочешь, чтоб тебя утопили в сортире, как того идиота, месяц назад?

 – А, его – за драку с инженером. Все видели. А меня еще поймать надо. И, за воровство не топят, а вешают, – она помолчала, рассмеялась. – Его кинули вниз головой, он так смешно дрыгал ногами!

 Я тихо вздохнул. Ригли была еще ребенком и не боялась смерти.