Гроза над Миром

Тонка, в черном траурном платье, прошла от двери к месту Наоми, и все головы поворачивались ей вслед. Я добавил к моему построению еще одну пару: Тонка-Гордей.

– Пепел от погребального костра моего мужа еще не осыпался с моих рук. Ветер еще носит над морем его прах. А ты, потеряв всякий стыд, примеряешь не подходящие тебе одежды. Вагариус Картиг умер и я – его жена, принимаю на себя его обязательства! Брысь с моего места!

Хорошенькое дело! Как законная жена, Тонка делила права на имущество Ваги с его дочерьми, вот уж некстати воскресла Левкиппа, уменьшив ее, все равно остающуюся грандиозной, долю. «Принимаю обязательства…» Это следующий шаг – заявка на власть. Девочка сошла с ума. Ее не признают, слишком недолго она была спутницей Ваги.

Хладнокровию Наоми позавидовал бы любой.

– Увы, тебе, Тонка! Увы! – Наоми показала ей деревянную табличку с неровными черными строчками. «Наоми, прозванной Антегри, отдайте все. Вага».

– Ты опоздала. Извини за причиненное огорчение. Нету здесь больше ничего твоего. Тебе бы придушить Вагу втихаря подушкой до того, как он высказал свою последнюю волю.

– По себе судишь! – взорвалась Тонка. – Грязная висельница! – здесь я очень мягко перевожу ее слова.

– Гордей… – тихо сказала Наоми и, повинуясь ей, он встал. – Я знаю, что вам нравится Тонка. Берите ее, делайте с ней, что хотите. После предъявите мне ее труп.

Они стояли друг напротив друга, Тонка и Гордей и Тонка сказала, просто, без нажима:

– Располагайте мной. Я – ваша. Но, если вы, в самом деле, меня любите, то станете моим мужем. И мы будем править Островом вместе. Охрана Гнезда полностью в ваших руках, Гордей. Арестуйте всю эту банду.

В те страшные секунды, что Гордей боролся с собой, я успел подумать, как хрупка единоличная власть.

– Пожалуйста, Антония… Не смотрите на меня… – вымолвил, наконец, Гордей.

Пистолет больше не дрожал в его руке. Тонка успела торопливо сказать:

– Официально заявляю вам, что все вы – сволочи…

Сухой щелчок осечки и Гордей со стоном уронил оружие.

– Спасибо, Гордей. Разумеется, я разрядила ваш пистоль. Хотите, избавлю вас от мучительного чувства к этой дурочке?..

– Да… – прошептал он.

А Наоми уже выговаривала Тонке.

– Суетливость и ругань твоя всем противна. А что до грошей,… то не жалко мне тридцати миллионов. Отдала бы. И ты сгорела бы за год от такого немереного дармового счастья, не истратив и сотой доли. А сейчас, еще раз прости меня. Я придумала закон, чтоб не трепали всуе мое имя. Наказанье – смерть. Умрешь, когда тебе исполниться столько же лет, сколько мне сейчас. А пока… Горюй о муже. Радуйся жизни, что тебе осталась. Набирайся ума. Подумай, чем заняться, если ничего не умеешь, кроме мытья окон и чистки ковров…

«Или царь помрет, или ишак сдохнет…» – сказал я Наоми позже, когда мы остались одни. – Вы всегда оригинальны в решениях.

– Я напугала ее так, что скоро ноги ее здесь не будет. Искать, ловить ее не собираюсь.

– Не думаете ли, что она останется при вас? Чтоб напоминать своим существованием о своих же вздорных претензиях?

– Не думаю.

Наоми ошиблась, а я оказался прав. Но, разумеется, никогда не попрекал ее этим. Так же, как и истинной причиной ее злости на Тонку. Просто Наоми обнаружила в ней больше мужества, чем в себе самой.

Кольцо охраны вокруг широкого помоста. Тысячи зажженных факелов в руках статистов, построенных рядами, образующими огромный знак солнца. Он грозно горит в вечернем сумраке. Дальше – толпа именитых горожан, потрясенных величественным зрелищем. Наоми Вартан принесет клятву на верность народу на том самом месте, где ее казнили…

Вот она. Босая, в белой тунике, с распущенным поясом (не хочет, чтобы видели заметный уже животик) всходит на помост. Гордей привязывает ее за вскинутые руки к перекладине. Кнут в руке Арни щелкает, изображая чисто символический удар.

– Храни Остров от смуты. Помни! – он передает кнут Габу.

Тот умело повторяет ритуал.

– Храни Остров от врага. Помни!

Для Урсулы-Левкиппы трюк этот – детская забава. Кончик бича разрывает ткань туники, не задевая кожу.

– Храни ремесла и знания. Помни! – в свете факелов на голом плече Левкиппы видна татуировка: слепоглазка – ночная птица.

Наоми сильно вздрагивает, когда Пини, нерешительно взяв бич у Габа, наносит свой удар.

– Храни Остров от нищеты и разорения. Помни!

Гордей освобождает Наоми и она оборачивается, чтобы взять у Арни текст клятвы. Я вижу, как на белоснежной ткани проступает кровь – Пини ошиблась и хлестнула слишком сильно.

– Волею Бога и народа принимаю на себя бремя власти над Островом. Да не изменят мне силы, да пребудет со мной удача на этом пути.