Гроза над Миром

Хозяйка вынула из дальнего угла секретера кожаный несессер, открыла, полюбовалась блестящими инструментами. Музейный экспонат. Никогда не пускала она такие средства в ход, добиваясь правды – ей ни к чему. (Но, признаться, демонстрировала эту бижутерию подозреваемым, добиваясь нужного эмоционального эффекта). Щипчики для вырывания ногтей, полный набор иголочек… Закрыла, бережно водрузила обратно. Гримаса ненависти исказила ее обычно невозмутимое лицо. Ара Солтига, буде попадется в руки, она казнит сама.

Встала, прошлась по кабинету, неуверенно ступая, как немного пьяная. Эйфория… Давно не случалось так радоваться. Скоро Эгваль рассыплется гигантским снежным комом, столкнувшись с несокрушимостью Острова. «Меня запомнят, как самого жестокого правителя в истории», – Хозяйка думала об этом спокойно, зная, что так и будет. «Никто и никогда не узнает, что ничего из случившегося я не хотела». Ушла гнетущая душу тяжесть, что так долго мешала радоваться жизни и власти, но остался сидеть маленький коготок под сердцем – многотрудных дел впереди много. Их Хозяйка оставит незавершенными.

– Эгвальская фанера, лейтенант Хельм! – доложил оператор ракетной установки Гус, когда малый патрульный катер «Ника два» только-только начал поворот к Флавере.

– Знаки-то наши… – возразил Хельм, нервно поглаживая жидкие усики, не добавлявшие ни года к его двадцати восьми.

– Корректировщик вражий. Хамелеон. Таковскую конструкцию с прошлой войны знаю. Задали мы им жару в пятьдесят шестом!

– Точно! – подхватил лейтенант, словно участвовал вместе с Гусом в победном походе, а не ходил в то время пешком под стол. Гус был живым опровержением поговорки: «Сила есть, ума не надо» и Хельм не считал зазорным прислушаться к мнению человека вдвое старше себя.

Контейнер с четырьмя легкими ракетами плавно развернулся на шарнирах вслед неуверенно летящему самолетику.

– Сшибить? – Гус дипломатично ожидал согласия лейтенанта.

– Отставить. Смотри, с ним что-то не так…

Хельм аккуратно переложил маленький штурвал на новый курс, сдвинул вперед рукоятку газа.

– Как думаешь, где грохнется? На берег или в воду?

– Ведро пива за второй расклад.

Лейтенант предпочел не спорить.

Лягушки оборвали нескончаемое «брекке-кес-куорр» в прибрежных камышах. Сверху, кружась и увеличиваясь в размерах, со свистом спустилось нечто огромное и рухнуло неподалеку от берега, подняв тучу брызг. Дно здесь круто уходило вниз, и самолет накренился, медленно соскальзывая в глубину. Покрытая зеленью, пахнущая тиной и плесенью вода, поднялась до нижних крыльев, стала заливать пилотскую кабину. Никто из двоих, находившихся в ней и бессильно поникших на своих местах, не попытался выбраться наружу…

– Дивлюсь, отчего он сомлел, – Гус похлопал себя по объемистому животу, заменив этим жестом почесывание в затылке и, крякнув, принялся массировать спасенному пилоту грудную клетку.

А лейтенант, оставив на время управление катером, хлопотал вокруг его странной спутницы. Снял с нее промокшую доху, под ним оказался комбинезон на молниях, из тех, что носили модницы в Гане лет двадцать назад. Пришлось и его слегка расстегнуть. Удивительно: лицо и руки, несомненно, старой женщины, иссохшая грудь и… по-молодому стройное, упругое тело, явно поддерживаемое в хорошей форме регулярными упражнениями. Женщина была слаба, но в сознании. Тихо простонала:

– Огонь! Кругом огонь… Довольно… Хватит!

Потерянно вгляделась в Хельма.

– Они – сумасшедшие. Оба.

Понурилась, снова встрепенулась, недоуменно озираясь на сизую водную гладь за лобовым бронестеклом и, наконец, задала нормальный для человека, недавно очнувшегося от обморока, вопрос:

– Что за хреновина, это я где?

Море Хозяйки. Сорок лет назад перегороженная величественной плотиной Виола разлилась рукотворным озером, поднялась, затопив восточные трущобы Вагнока, половину старой Лейны; подступила даже к Флавере. Сорок лет как встречают восход на набережной Вагнока влюбленные пары. Сорок лет, как не слышен грозный гул Виольского водопада – он умер, задушенный плотиной. А ее турбины дают свет Вагноку и сопредельным городам.

Раз в год каждый государственный чиновник на Острове имеет право написать Хозяйке письмо с критикой ее действий. Нашелся умник, подсчитавший, что если осушить Море Хозяйки и засеять освободившиеся от воды земли пшеницей, да собрать самый плохонький урожай, как, например, в Граале; да продать его Магистрату по бросовой цене в обмен на нефть… Сожженная в топках электростанций, она даст столько же энергии, сколько Виольский гидроузел. «Что прекрасней – чадящая труба или зеркало вод?» – якобы ответила Хозяйка.