Гроза над Миром

– А ты представить не сможешь, кого потеряла я. Страшней неразделенной любви, мука неразделенной ненависти. Я столько лет берегла камень за пазухой. Смеясь про себя ее слепоте.

– Ты разгадала его тайну случайно…

Аркато понизила голос, словно кто мог их подслушать.

– …Он уже спал, закинув левую руку за голову, я боялась ворочаться, чтобы не потревожить его, тихонько любовалась им. Мне показалось, что грежу! Потом уснула, обнимая его. Наутро… несколько с виду невинных вопросов, полунамеков… Он ушел от ответа, и тем укрепил меня в моем убеждении. Если б не понял, что имею в виду, то переспросил бы прямо!.. Но… меня… настоящую, так никогда и не вспомнил.

В воздухе повис жесткий голос из невидимого динамика:

– Вернуться в камеру!

– Надышаться не дадут, садюги, – сплюнула Аркато. – Пошли, подруга дней моих суровых, не будем их злить, – она взяла ее за руку.

«Аркато, Антония. 999». «Вандерхузе, Нина. 666»

Вечером Нине опять стало худо. Легла ничком на койку, вцепилась зубами в угол подушки. Аркато села рядом, осторожно массируя Нине затылок. Свет в камере померк, и в темноте Аркато услышала, как Нина тихонько заскулила, ее тело сотряслось от беззвучного плача. Сказала ей:

– Ничего – слезки очищают организм от шлаков… Ты сильная – вот твоя беда. Копишь все в себе. А она была похлипче…

Нина перевернулась на спину.

– Говори. Говори со мной дальше. Я много знаю, но никогда не слышала, что Хозяйка – плакса.

– Заинтересовалась – оживаешь, – Аркато нашла в темноте горячую ладошку Нины, та слабо ответила на пожатие.

– Я, наверное, одна из последних, кто видел начало Пути. И начался он совсем не там и не так, как написано в хрониках. Не с триумфального захвата Норденка и Ганы. Он начался на улицах Вагнока, по которым вели перепуганную девчонку. Все случилось на моих глазах… На погребальную повозку положили ее труп.

– Клиническая смерть… – отозвалась Нина. – Пара минут – и человека не вернуть.

– Чертов Гаяр. Кое-кто умер, увидав ее снова живой. У меня – чуть сердце не лопнуло. А она переменилась. Стала жесткой, быстрой в решениях. Мы опомниться не успели, как она всех взнуздала. Но, зря талдычут, будто Хозяйка могла околдовать человека – такое может делать с мужиками каждая женщина, если она не окончательная дура и уродина. Про меня говорили: «некрасива, но чертовски мила». Я могла побить Хозяйку на ее собственном поле. Не судьба. Жизнь у меня – сплошные упущенные шансы…

…Один раз я увидала ее зареванную, она хваталась за голову с выражением: когда же все кончится, сколько же мучиться? Я подумала: она не походит для этой работы! Для нее она слишком мягкосердечная и легкомысленная. И ей пришлось придумать себя – другую.

– Я не догоняю…

– Чего не поймешь, Нинок? Как она смогла натуру свою раздвоить?

– Нет, не это. Тебя не понимаю. Как, по правде, ты к ней относилась?

– Одну жалела, вторую возненавидела. Ее никогда не интересовали мои чувства, во мне она разобраться не пожелала. Я тебе еще не рассказала, что она потом со мной сделала.

– Не надо! Скажи: меня – жалеешь ты или ненавидишь, Тонка?

– Откуда. Ты. Знаешь. Как. Меня. Звали? – с расстановкой спросила Аркато. Ночь шла к концу, уже различался квадрат окна наверху, перечеркнутый, как знаком умножения, крестом решетки.

– Ты себя выдала. Доктор Гаяр не раз упоминал в своей книге юную жену Великого Ваги. И ее ссору с Хозяйкой.

– Фу ты… Аж волосы дыбом. Ты доиграешься с эдакими шутками…

– Уже доигралась.

– Не дрейфь, Нинель. Бери пример с меня. Я столько раз себя за волосы вытаскивала… Он давно, в грош меня не ставит. Выслушать не захотел. Рта раскрыть не успела, как приказал выкинуть к черту на кулички. Но Антония Аркато умрет с гордо поднятой головой. Чего и тебе, Нинок, желаю.

Ночь за окном бледнела, и растворялись звезды. Одна из них, ярче остальных, быстро взошла на западе, опровергая законы астрономии, и скоро исчезла за верхним обрезом окна.

Мятежный дух Тойво Тона парил над Миром. Так думали суеверные и малограмотные. А для посвященных – это всего лишь отражался свет на панелях солнечных батарей «Глаза» – искусственного спутника Мира, последнего из чудес Хозяйки.

9. ГОСПОДИН АРХИТЕКТОР

Нельзя встречаться с бывшими любимыми. Женщины, которую ты знал, давно нет. Осталась старуха с трясущимися руками. Он оборвал ее путаные излияния и обратился к помощнику:

– Отправьте ее на Марион.

Слова эти вырвались у него нечаянно. Он не собирался забрасывать ее на край света, но… Главковерх Эгваль не ошибается. Не может он отменить только что отданное распоряжение. Не может! Он вытащит Глорию оттуда потом, когда уляжется сумятица победных дней. Глорию увели, она не протестовала. Обернулась напоследок – улыбка у нее осталась молодая…

– Мальчишечка глупый. Я понимаю тебя.

Дурака сержанта, узнавшего среди добровольных узников церковных катакомб бывшую подругу Президента – разжаловать в рядовые.

Арестованного доставили во временную штаб-квартиру комиссара ОСС в Вагноке. По дороге злорадно заверили, что комиссар с изменниками не церемонится. Не радуйся, гад, что не шлепнули тебя на месте…