Гроза над Миром

…Солнце, на две трети погрузившись в океан, становится похоже на чашу перевернутую, а Нина терпеливо ждет от Андрея признания в любви.

– Ты мне ничего не должна, – холодно говорит Андрей. Он не забыл ее отповеди после съемок «Ангела». Любовница Ива не пожелала размениваться на какого-то лесника. Их кратковременная близость была прихотью Ива, ради смелых кадров, ради успеха фильма. Страсть Нины была игрой, а жаркие слова любви – текстом роли.

Нина осторожно берет его под руку.

– Надеялась, что-то для тебя значу. А ты лишний раз взглянуть не хочешь.

– Пустая трата времени. Я тебе не интересен.

– Глупости. Просто – боишься. Что посмеюсь, обману. Может быть. Но что-то останется? Хорошее запомнится, плохое забудется.

– Я помню…

– Что ты помнишь? – внезапно настораживается Нина. В ее глазах непонятное ожидание, так она глядела на Андрея во время съемок дурацкого фильма, так заронила в его душу глупую надежду.

– …Я помню, что я – мазохист. Но не до такой же степени. У нас с тобой ничего не выйдет. Измучимся и разбежимся врозь, ненавидя друг друга.

От разочарования Нина чуть не плачет.

– Мы были близки. Помнишь?

– Твоя профессия требует жертв.

Нина отталкивает от себя Андрея, это выглядит смешно – слишком разнятся весовые категории.

– Ну и проваливай. Будто вспоминаешь какую-то другую жизнь, иную судьбу и сверяешь с ней себя нынешнего. Дурак. Я стою перед тобой, живая женщина, не призрак из памяти… Или ты Полину боишься?!

– Хватит, – глухо говорит Андрей. – Перестань меня мучить. У меня нелады с головой, наверняка, тебе рассказали. Амнезия. Мы разве встречались раньше? Так ты тогда малышкой была…

Нина долго и потерянно молчит. Андрей осторожно обнимает ее.

– Глупостей наговорил, прости.

– Чего там, – отмахивается Нина. – На радостях в постель к нему запросилась. А меня по мордасам, по мордасам… Идем отсюда, мне здесь надоело… Меня к Аркато подселят или отдельно?

Андрей провожает Нину до отведенной ей каюты.

– Тебе никогда не казалось, что твоя жизнь – была? – спрашивает она на прощанье.

– Нет. А вот ты перепутала себя со своей героиней…

Разговор обрывается, потому что Андрея зовут. Беда. Внезапно и тяжко заболел вице-адмирал Рамир. Нина остается одна, разбирает постель, начинает раздеваться. Хмурится, усаживается полуголая. Вскакивает, одевается снова. Бессонница. Жужжит зуммер, Нина идет открывать, видит младшего офицера.

– Миз Вандерхузе, следуйте за мной.

Офицер провел Нину в каюту вице-адмирала. Рамир лежал в постели, с пепельно-серым лицом, рядом стояли несколько высших офицеров и Андрей. Старый моряк был в сознании, веки его приподнялись, и Нина подошла ближе, подчинясь его властному взгляду. Прошептала:

– Вы поправитесь…

– Нет, – ответил он. – Я сделал в жизни все, что хотел. Сколько ни живи, пройденный путь всегда выглядит одинаково длинным. Не плачь обо мне… – и, обращаясь к остальным: – Андрос Гелла заменит меня. У него есть то, что мы утратили – дух, воля к борьбе…

Он устало замолчал и в тишине раздался строгий, торжественный голос Нины:

– Гедеон Рамир! Вы честно исполнили свой долг. Мы чтим ваше имя.

На глазах Рамира показались слезы, губы его шевельнулись в последний раз:

– Антегри…

Нина попросила Андрея проводить ее обратно, по пути он сердито молчал. Когда они остались наедине, Нина спросила с невинным видом:

– Ты смотришь так, словно хочешь меня избить.

– Зачем ты устроила этот спектакль? – Андрея охватила ярость. – Что ты о себе мнишь? Здесь не съемочная студия!

– Тот человек умер счастливым – разве не это главное?

– Хочешь покрасоваться на самом верху?

Нина плюхнулась навзничь на постель.

– На старинных парусниках, на носу устанавливали деревянную скульптуру женщины. Богиня удачи. Покровительница корабля. Я, хоть не деревянная, но с ролью справлюсь. Всем вам нужно на кого-то молиться.

Андрея внезапно разобрал смех.

– Не деревянная, но в голове у тебя опилки, точно.

– Я серьезно. Могу исполнять представительские функции. Озвучивать приятным, хорошо поставленным голосом ваши истертые лозунги. И фасад у меня ничего, с души не воротит. Только маньяки, вроде тебя – брезгуют. Может, Аркато тебе подойдет?

Андрей встал на колени рядом с ней так, что его губы оказались над губами Нины. Поцелуй был очень долгим, когда они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали.

– И… всё-о-о?.. – наконец, недовольно протянула Нина. – А как насчет любви, горячей-прегорячей?

На ней был тот же тюремный комбинезон, только спорот «дьявольский» номер руками Аркато. Андрей провел руками по талии и бедрам Нины, отыскивая застежку, его ладони при этом описали две восхитительные симметричные кривые. Нина перехватила его руку.

– Подожди… Расстегивается здесь и здесь… Теперь вытряхивай меня…