Гроза над Польшей

Читал полковник Васнецов быстро. Глаза пробежали текст меньше чем за минуту. Лицо разведчика во время чтения медленно вытягивалось. Наконец он глубоко вздохнул, аккуратно положил отчет на стол и бросил на ментатов полный горечи, смешанной с чувством невольного уважения взгляд.

– Я очень надеюсь, что Евгения Викторовна ошибается. Я надеюсь на то, что вам дали неправильные данные, нам подсунули дезу, мы все совершили ошибку.

– Я тоже на это надеюсь, – согласилась с ним товарищ Петрова.

– В отчете указаны проценты вероятности. Означает ли это, что все может быть не так, как вы расписали? – чувства чувствами, а полковник схватывал суть дела на лету.

– Диверсия на пути следования спецсостава готовится. Ошибка в расчетах пренебрежимо мала. Вице-адмирал Котлов может быть втянут в игру аковцев, а может сидеть в тайном лесном убежище, ждать возвращения активного ядра повстанческой группы с задания. Прогноз неоднозначен. Я только даю рекомендации и выдвигаю предположения.

Все может быть, все может статься.
С женою может муж расстаться.
Невесте можно изменить,
Но чтобы бросили мы пить —

Такого вот не может быть, – продекламировал Васнецов.

– Что будете делать? – поинтересовалась Женя Петрова. – Да вы присаживайтесь, не стойте как пень.

– Стихи ваши? – в свою очередь полюбопытствовал Саша.

– Народное творчество. И я, честно говоря, не знаю, что делать с вашей аналитической запиской.

Васнецов буквально рухнул в кресло и, заложив руки за голову, уставился в потолок. Его взгляд блуждал между светильниками, карнизами на окнах и антресолями шкафов. Научные сотрудники не мешали человеку переваривать информацию, разговоры стихли. Стихли на словесном уровне. Пока полковник тщетно искал на потолке руководство к действию, ментаты обсуждали его реакцию с помощью коротких незаметных жестов, взглядов, мимики. Со стороны невозможно было понять, что между тремя молчаливыми товарищами идет бурный обмен мнениями.

– Хорошее дело, – полковник рывком подался вперед, время размышлений в расслабленной ленивой позе прошло. – Виктор жив, и это главное. Завтра в Ленинград приезжает один человек, генерал-майор КГБ, я обязательно с ним встречусь и поговорю об опасности перевозок радиоактивных веществ по неспокойным районам.

– Как фамилия комитетчика?

– Аркадий Муромец.

– Говорите ему прямо и открыто: институт экспериментальной биохимии, он поймет, – посоветовал завлаб.

– Не думал. Легче будет разговаривать. Муромец занимается обеспечением атомной промышленности, спецпоезд это его епархия. Он имеет право задать немецким коллегам пару жестких вопросов и потребовать на них однозначный ответ.

– Есть еще каналы, по которым можно передать немцам информацию о предположительном местонахождении вице-адмирала Котлова? – Евгения Викторовна задумчиво смотрит на полковника.

С точки зрения ментата, Васнецов хороший специалист, знаток своего дела. У него не только официальные каналы связи с немцами, есть и личные отношения, контакты с высокопоставленными коллегами из германских спецслужб. Вопрос прозвучал в первую очередь в качестве напоминания, подсказки. Люди увлекаются, сконцентрировав внимание на одном варианте. Заработавшись, человек может забыть куда более простые и доступные пути решения проблемы.

– Выходы есть, – соглашается полковник Васнецов. – Будем работать. Я передам ваши наработки коллегам из КГБ и МИДа. Выйду на связь с немецкими товарищами. Они сами заинтересованы в спасении наших граждан.

Прозвучавшее из уст разведчика множественное число успокоило Евгению Викторовну. Речь идет не только об отце, но и его товарищах по несчастью. Небольшая тонкость, нюанс, точно отражающий отношение к спасательной операции. Недаром советский МИД давно заслужил репутацию самой лучшей в мире службы спасения, особенно когда дело касалось попавших в неприятности советских граждан. Их спасали любой ценой, не считаясь с последствиями.

На втором месте были немцы. У них тоже считалось, что своих граждан надо выдергивать из любых передряг, это даже не обсуждалось. Даже если гражданин рейха совершил преступление за границей и попался, по мнению германского МИДа, судить его должен только германский суд. Эту нехитрую истину заклятые друзья и доводили до сведения всех иноземцев. Бывало, не обходилось без примитивного шантажа – вы выдаете нам нашего гражданина, а мы не будем подсовывать героин вашим гражданам.

Полковник Васнецов еще раз перечитал отчет, глубокомысленно крякнул, почесал в затылке и попросил разрешить позвонить по телефону.

– Пожалуйста, – Евгения кивнула в сторону синего аппарата на столе заведующего лабораторией. – Городской, номер ленинградский, прямой выход на АТС. Коммутаторов у нас отродясь не было.

– Хорошо живете, – заметил Васнецов. – Внутренняя связь тоже есть?

– У нас все есть.