Гроза над Польшей

В первое время неправильные указатели доставили ребятам неприятностей, кое-кто укатил совсем не в ту сторону. Проблема решилась просто: майор фон Альтрок категорически запретил своим людям пользоваться дорожными указателями, ориентироваться только по карте и методом опроса местного населения. Дорогу спрашивать только у немцев и чехов.

Во второй половине дня до кого-то дошло, что днем-то трассу прикрыли, а на ночное патрулирование не остается сил. Люди не могут работать в поле без сна и отдыха. Майору фон Альтроку срочно спустили приказ отделить половину батальона для ночной смены. Бедный комбат, по рассказам свидетелей, ругался как пьяный поляк и разъяренный русский в одном лице. Ротные с постными лицами громко выражали желание раздобыть в ближайшем селе шнапса и залиться им по уши. Дескать, все равно от них уже ничего не зависит.

Майор в душе был согласен с предложением, но пересилил себя, сработала армейская привычка всегда выполнять приказ, каким бы он ни был идиотским. Сначала выполнять, а потом думать, стоит ли жаловаться на высокопоставленного дебила.

Приказ не предусматривал возвращение отдыхающих взводов в расположение части, еще одно упущение штабных. Пришлось разбивать временный полевой лагерь в редком лесочке на склоне холма в километре от охраняемой дороги. Припасы, ясное дело, с собой не взяли.

Комбат вызвал по рации машины с полевыми кухнями и распорядился погрузить палатки, но время было потеряно. Пока зампотех и интендант готовили автоколонну, пока собирали груз, пока машины ползли до полевого лагеря… Солдаты бродили вокруг бронетранспортеров злые и голодные. Спать на расстеленном на траве брезенте удовольствие ниже среднего. Пытаться уснуть на сиденье в боевом отделении «Ганомага-600» можно. Именно попытаться. Получиться может только у индийского факира, они и на гвоздях дрыхнут как на пуховой перине.

В следующие два дня бардак постепенно сошел на нет. Это означало, что батальон немного освоился в своем районе ответственности, мехводы и унтера запомнили основные дороги и больше не пытались заблудиться среди трех грунтовок. Режим патрулирования установился.

Комбат и ротные разобрались в обстановке и перекрыли основные дороги блокпостами. Солдаты, которым выпало дежурить на дорогах, считались счастливчиками. Остальным приходилось мотаться вдоль железной дороги туда и обратно, глотая дорожную пыль и отбивая зады на жестких сиденьях. Приказы командования, как всегда, шли вразрез со здравым смыслом. Вместо того, чтоб оседлать транспортные узлы, развилки, установить заставы на въездах в села, поставить наблюдательные посты на высотах, людей заставили бесцельно носиться по полям. А моторесурс брони не бесконечен. Это не легковушка. Даже неприхотливая и надежная как топор «пума» требует регулярного ремонта, смены масел и обслуживания умелыми руками в специализированной мастерской.

К концу третьего дня, когда все успокоилось и начало понемногу налаживаться, людям сообщили, что завтра по магистрали пройдет атомный поезд. Осталось совсем чуть-чуть, только сопроводить состав, прикрыть его от возможного налета и все. После того как поезд дойдет до русской границы, батальон возвращается в Радом.

Новость вызвала не взрыв воодушевления, как надеялись большие идиоты в больших штабах, а ропот. Солдат можно было понять – они только смирились со своей участью, привыкли к району, понемногу наладили свой быт, и все оказалось тщетно. Даже простой ефрейтор Киршбаум понимал, что большая часть их работы за последние дни не более чем бесполезное уничтожение собственных сил, времени и ресурсов.

Взводные и командиры отделений успокаивали людей как могли. Унтер-фельдфебель Тохольте вовремя вспомнил, что в деревеньке под Радомом у них остались друзья, а местный пивовар герр Виленброк варит великолепное светлое. Еще два дня, еще немного, и они вернутся в Кюхендорф, на старое обжитое место.

Воспоминания о пиве, великолепных копченостях и жареных сосисках, которыми местные жители угощали солдат, вызвали у Рудольфа Киршбаума невольную улыбку. Неплохое было время. Они жили среди милых, добрых людей, знающих скромные немудреные нужды своих защитников. Крестьяне слишком хорошо понимали, чем им грозит бунт поляков, поэтому и отнеслись к бойцам вермахта со всем радушием.

Здесь, между холмами Тарнова, все не так. Даже немцы недовольно косятся на бронемашины, ворчат, жалуются на перекрывшие дороги блокпосты, ругаются, когда им приходится на каждом шагу предъявлять документы. Не понимают, чудаки, что лучше свои немецкие солдаты, чем польские бандиты. Первые защищают местное население, а не наоборот.