Гроза над Русью

Святослав сидел все так же неподвижно и молча, только коротко кивнул головой.

— Великий князь Киевский и всея Руси, — торжественно проговорил воевода Асмуд, — жалует тебя, гридень Колюта, златой гривной на шею[47] и переводит в свою старшую дружину сотским!

— Исполать тебе, великий князь и осударь! — поклонился удалой разведчик и, сняв шлем, коснулся им носка своего запыленного сапога.

— А покамест пойди к отрокам. Омой раны свои да отдохни малую толику...

Когда Колюта, сопровождаемый отроками, вышел, воевода, повернувшись к пленнику, спросил по-хазарски:

— Желаешь ли чего сказать, хан? Тот презрительно отвернулся.

Искра вспыхнула в глазах Святослава и тут же погасла. Асмуд продолжал:

— Значит, ничего сказать не желаешь... Ну, воля твоя. Эй, отроки! — громко крикнул он по-хазарски, как бы забывшись. — Покличьте в гридницу волхва бога Перуна. — И пояснил: — Мы поступим с тобой, князь Хазран, как некогда поступили предки твои с агарянским[48] воеводой Рахманом.

Ужас мгновенно исказил доселе невозмутимо-надменное лицо хазарского военачальника. Как его предки поступили с арабским полководцем Абд-ар-Рахманом, он помнил хорошо, хотя более трехсот лет прошло с тех пор. Тогда, в 654 году, арабы стремительно прорвались в земли Северного Кавказа и обложили богатый хазарский город Беленджер. Случилось упорное и кровопролитное сражение. Пришельцы были разгромлены. В битве погиб предводитель арабов Абд-ар-Рахман, а вместе с ним и четыре тысячи его воинов. Около пятидесяти тысяч чужеземцев попали в плен, и почти столько же с боем ушли восвояси.

Труп ранее очень удачливого арабского военачальника хазары забальзамировали, посадили в огромный глиняный кувшин и более ста лет возили с собой в походы, веруя, что непогребенный дух врага-героя помогает им одерживать победы.

Хазран-тархан понял, что руссы хотят теперь и с ним проделать то же самое. Лестно конечно, что тебя так высоко ценят, но ведь тогда он, бек хазарский, помимо своей воли станет помогать врагу.

— Ты не сделаешь этого, каган Святосляб, — прерывающимся голосом заговорил доселе упорно молчавший Хазран-тархан. — Я мусульманин и Аллах не... — он запнулся, поняв, что говорит что-то не то.

Воевода Асмуд с усмешкой пояснил ему:

— Рахман был еще большим исмаильтянином, чем ты, и бог ваш, аллах, отвернулся от него. Нам нужна победа, а...

Глаза хазарского военачальника безумно блуждали по лицу русского воеводы. Потом они все же обрели осмысленность. Хазран-тархан обернулся, как бы ища поддержки у неведомого защитника, потом простер руки к Святославу и с дрожью в голосе сказал по-русски:

— Честь воина и мусульманина взывает к твоей княжецкой чести, каган Святосляб! Прикажи зарубить меня мечом, брось под топор палача или пусть пронзят меня десятком стрел. Дай мне смерть от сабли воина, но предай земле прах мой, как велит шариат[49]!

— Не честию пришел ты к нам, князь козарский. А крадучись, ако тать[50] в нощи. Отчего ж ты чести просишь? — сурово молвил Асмуд. — Мы честию встречаем гостей званных, а с незванными поступаем, как нам выгодно. Вражеский князь — добрая и угодная Перуну жертва. Это лучше, чем тьма[51] простых воев. Нам нужна победа! — повторил витязь. А кто поможет добыть ее, кроме Перуна што будет нести неупокоенный дух твой впереди наших дружин на страх ворогу и Святой Руси во благо?

— За твое обещание похоронить меня с честью, я помогу тебе, каган Святосляб.

— Сказывай, — остро глянул на пленника Асмуд. — Поглядим, будет ли весть твоя стоить жертвы богу разящему. Эй, отроки, повремените с волхвом!

— У стен Куявы стоят полоцкие купцы, — медленно заговорил тархан. — Во время осады, по сигналу наших беков, они ночью откроют ворота на поле Богатуров, где должны будут соединиться наши и печенежские тумены.

— На Войново поле еще взойти надобно, даже через открытые ворота, — равнодушно обронил Асмуд. — Что еще поведаешь нам?

Воевода не удивился услышанному. Коварство всегда было неотъемлемой частью ратной науки и ценилось наравне с доблестью...

— Здесь, под Куявой, стоят две ладьи с варангами. Но товаров у них нет, — не удержался от ухмылки тархан. — Только каган-беки У рак не успс еще договориться с беком варангов Олугардом. То ли в цене че сошлись то ли варанги тебя страшатся, потому что их мало. Этого я не знаю.

— Какая сила на нас идет? — спросил Асмуд. — Верно ли гонец сказывал?