Гроза над Русью

— Э-э, верно-то верно, — возразил кто-то. — Да только ханы, они древних родов и правят нами по древним законам.

— Я сам из рода Ашин[110], к которому принадлежат Великие Каганы Хазарии! — сказал Араз. — Но нет древнее рода, чем род творящих благо! А благо творит тот, кто землю своим потом поливает, а не чужой кровью. Что мы забыли на земле урусов? Может быть у тебя, Очил, урус взял деньги в долг и не отдал? Может быть, ты пришел сюда, чтоб тот долг силой забрать?

— Н-нет, — смутился Очил. — Не брал у меня урус ничего.

— То-то! Ханы нашими руками хотят побольше добычи награбить. А чем они отплатят нам за нашу кровь? Может, ты скажешь? — ткнул Араз пальцем в грудь оборванного пастуха.

— А-а, не знаю я! — отмахнулся тот. — Вот овец у меня забрал Алмаз-хан, а наградить позабыл... Прошлым летом Хамлад-эльтебер сделал набег на пастбища Алмаз-хана. У меня тогда угнали последнюю корову. Жена умерла от голода этой зимой... — Пастух в горести опустил голову на грудь.

Кочевники сочувственно зацокали языками.

— Горе твое нам понятно, брат...

— Хаврат-эльтебер, да сдохнет он еще раз на том свете, за доблесть мою под Пуреслябом наградил меня пинками! — со злобой сказал Араз...

Возле костра собралось уже немало кочевников из других юрт. Товарищи Араза поделились с ними печеной кониной. Все молча слушали смелые слова табунщика, а иные поддакивали ему.

Неподалеку от костра мелькнула сгорбленная тень — кто-то спешил скрыться во тьме. Но свистнула стрела, и с откоса к костру скатилось тело человека.

— С-собака мусульманская! — выругался Араз. — Пошел наши жизни продавать, а потерял свою...

Двое подхватили труп, унесли в сторону реки. За воем ветра никто не услышал всплеска.

— Каган урусов Святосляб, — как ни в чем не бывало продолжал Араз, — великий богатур. Наши тумен-тарханы только похваляются силой и умом, а курганы своего позора складывают из наших голов. Только на реке Юзуг погибли от урусских мечей тысячи наших братьев. Они умирали, а помощь ниоткуда не могла прийти к ним, потому что хитрый каган Святосляб отрезал все пути отхода глупому индюку Ураку.

— Да-а, это был черный для нас день! Там погиб мой брат.

— А у меня отец, мир праху его!..

— То же и нас ждет, — сказал Араз. — Не выпустят никого урусы в степь.

— Что же делать, брат? — спросили из темноты. — Ведь если мы не пойдем на приступ урусской крепости, нас всех порубят ал-арсии из тумена Непобедимого.

— Какой он непобедимый? — отозвался кто-то. — Сколько лет уже бегает он от Святосляба, как ишак с накрученным хвостом.

— Удивительно, — отозвался другой голос. — Наш каган-беки всегда одерживал победы и над огузами, и над печенегами, и над булгарами. Нас сама Кустадиния страшится и дань дает. А каган урусов каждый раз берет победу себе. Ведь он еще молод и желторот, как птенец перепелки.

— Зато Урак стар, оттого и нерешителен, — ответил Араз. — Кто скажет мне, что будет с нами завтра? Урусы могучи, как деревья в их лесах. Мой дядя Ахмат давно живет среди урусов. Когда я был у него в гостях, он говорил, что урусы обучаются ратному делу с детства и быстро по тревоге собираются в большую орду...

— Что же делать, брат? — спросил тот же голос.

— Надо уйти в лес и сдаться урусам, — ответил Араз. — Их много вокруг.

— Но они повяжут нас и продадут в неволю!

— Нет! — возразил Араз. — Дядя Ахмат говорил, что урусы добры к тем, кто идет к ним с миром. У них поговорка есть: «Покорную голову меч не сечет». На их земле живет много хазар, и в юртах у них всегда есть мясо и кумыс. Здесь хазары платят урусским каназам малый бакшиш, а все остальное забирают себе. Я знаю многих воинов и даже ханов на службе у кагана Святосляба. Дядя Ахмат простой табунщик у коназа Савенелда, а одевается и ест, как ал-арсий.

— О-о! Так ли это? — раздались удивленные голоса.

— Пусть поразит меня Тенгри-хан, если вру! Могу на крови клятву дать!

— Не надо, верим! Говори, что делать. Мы слушаем тебя.

— Сейчас, когда гудит буря, а мы на краю боевого стана, уйти незаметнее легче всего. Ну а если кто попытается остановить нас, так пробьем себе путь мечами. Кто пойдет со мной, отходи по левую руку!

Толпа кочевников почти без колебаний перешла под вытянутую руку Араза.

— А сейчас — вперед! — распорядился он. — У кого белый кушак есть или платок?

— У меня...

— Возьми мой.

— Нужна белая тряпка. Мы привяжем ее к копью и будем махать, а не то урусы сразят нас стрелами. Они ведь не знают, куда и зачем мы идем...

Вскоре конный отряд из сотни хазарских воинов исчез в бурной ночи. За краем боевого стана они смяли дозор из ал-арсиев. Буря заглушила звон мечей, вскрики и конский топот.

Несколько человек, сторонников Араза, остались. Они пошли к другим кострам, и на следующее утро каган-беки Урак недосчитался многих своих воинов. Вес бежавшие были язычники — кара-будуны, которым горше всего жилось на хазарской земле.

Беглецов перехватывали дозоры воеводы Свенельда. Отбирали коней, оружие, а самих отправляли к походным котлам под крепкую стражу — мало ли что может быть у них на уме, враг хитер и коварен!