Гроза Островского

Словно почувствовав мое намерение, Алекс отдергивает руку.

Вздохнув, встает на ноги. Обнаженный, в одних только трусах-боксерах, он словно сошел со страницы мужского журнала… которые я никогда не смотрю…

— Ты прав, — приподнимаюсь на постели и тянусь к нему, беру за руку. — Я вру… Но все потому что не хочу, чтобы было больно.

Внутри все дрожит, от собственной решимости, оттого, что решилась на столь смелое признание.

Лицо Алекса мрачнеет. Он садится на постель и обеими руками обхватывает голову, зарывается пальцами в копну своих волос, взъерошивая.

— В прошлый раз я сделал тебе больно?

— Нет… немного. Ты был слишком… активен.

— Я не хотел, прости. И правда, мне стыдно за ту ночь. И за утро…

Он сказал то, о чем я и не мечтала услышать. Он правда сожалеет? Могу ли верить ему?

Как же хочется верить. Довериться. Раствориться в нем. Самом желанном.

— Иди ко мне… — вырывается у меня.

Не верю, что и правда произнесла это вслух. В ту же секунду он был на мне, осыпая неистовыми ласками.

Впервые в жизни так остро ощущаю собственное тело, каждую клеточку, отзывающуюся на ласки, прикосновения. Пряный мужской запах одурманивает, как и вкус кожи, которую, осмелев, ласкаю языком и губами. Покрытую редкой порослью грудь, сокращающийся от моих прикосновений накачанный пресс, и еще ниже, теряя рассудок от собственной смелости. Но Острый не дает пойти дальше, притягивает мое лицо обратно к своему и жадно целует, играя с моим языком.

Прижимаюсь к нему всем телом, трусь как кошка, и мне все мало, потому что острее ощущений в моей жизни еще не было.

Ласкаем друг друга, доводя до исступления, до предела разумного. Мужские настойчивые пальцы шарят по моему телу, ласкают груди, сжимают в руках, словно пробуя на вес. Осторожно проникают под резинку трусиков и касаются моего лона. Поневоле задерживаю дыхание, напрягаюсь.

— Больно? — моментально заметив мое состояние, задает вопрос.

Мотаю головой.

— Нет…

Больно. От потребности в нем. От желания большего.

И он продолжает ласкать меня там, настолько искусно, что все тело выгибается, корчится от наслаждения.

Он снова накрывает меня своим телом и начинает прокладывать дорожку поцелуев вниз, шея, грудь, живот… И вот уже покусывает кожу на бедрах, заставляя вздрагивать и закусывать губы, чтобы не закричать от восторга. Чувствую его дыхание меж своих ног и начинаю стыдливо отстраняться. Я не привыкла к столь откровенным ласкам.

Но Алекс не позволяет отстраниться и целует меня там. Это настолько восхитительные ощущения, что тело сводит сладкой судорогой. Разрываюсь между смущением и восторгом. Сама не замечаю, как прижимаю его голову к себе, словно приказывая продолжать, не останавливаться. Никогда не думала, что способна на подобное бесстыдство. А он все лижет, ласкает, а затем проникает в меня пальцем, доводя до нестерпимого наслаждения. Это настоящий экстаз, и я содрогаюсь в его руках, вцепляюсь пальцами в его волосы, разлетаюсь на миллионы осколков, одновременно выкрикивая его имя.

С трудом пытаюсь восстановить прерывистое дыхание, Островский наклоняется надо мной, осматривает с ног до головы с невероятной нежностью. Приподнимаюсь, тянусь к его рту, целую с благодарностью, чувствуя вкус собственной плоти на его губах и еще сильнее возбуждаясь от этого. Словно сквозь пелену смотрю как Алекс склоняется надо мной — пылающий и напряженный, направляет свой твердый до предела член в меня. И оба замираем от восторга. Раскрываюсь полностью навстречу его желанию. Обвиваю его торс руками и ногами, притягиваю к себе все сильнее, желая почувствовать внутри себя еще глубже. И он начинает двигаться во мне, с каждым заходом высекая все больше искр невозможного наслаждения, заставляя вскрикивать и умолять не останавливаться. Двигает бёдрами все быстрее, чувствую, как пульсирует, становится все тверже внутри меня. Алекс стонет мне в губы, грубо стискивая ладонями мои бедра в порыве страсти, управляя мною, задавая ритм. От дикой, животной скачки схожу с ума, буквально на грани потери сознания, все трясется перед глазами. Каждая клеточка вопит от наслаждения, властные грубоватые прикосновения действуют на меня как афродизиак. Страсть на грани грубости и в то же время чувственная забота… Все это сильнее чем прямой напор лишает воли. И снова в месте нашего слияния зарождается вулкан, чувствую приближение взрывной волны второго оргазма. Он настигает меня одновременно с Алексом, наши общие судороги, крики, а потом падаем в объятия друг друга изможденные, словно иссушив друг друга до дна. Какое-то время лежим все еще соединенные, в блаженной дремоте… А потом погружаюсь в глубокий сон.

Просыпаюсь одна, это до дрожи напоминает мне нашу первую ночь. Тело ломит, но не так как в прошлый раз… Странно, вчера Алекс больше меня не тревожил, не будил ночью. Дал выспаться… Или не захотел меня больше? Почему вместо того, чтобы радоваться, что на этот раз ходить не больно, я грущу? Потому что боюсь — его желание стало меньше. Я, наверное, полная идиотка.