Гроза панцерваффе

События на фронте развивались так, что корпус получил возможность подготовиться к боевым действиям. Полторы недели — такое бывает редко — Катуков имел в запасе, чтобы провести осмотр и ремонт техники после марша.

Днем и ночью работала корпусная разведка, которую организовывал начальник отдела майор А. Н. Гагаринский. Каждый вечер он докладывал Катукову обо всем, что удалось узнать за сутки о противнике. Уже было известно, что корпусу противостоят крупные силы немцев: 45-я и 95-я пехотные дивизии, 9-я танковая и одна мотодивизия, номер которой еще не установлен.

Кстати, и немецкая разведка проявляла к корпусу Катукова особый интерес, не раз пыталась засылать своих агентов в расположение наших частей. Их удавалось обезвреживать. Пленные потом давали ценные сведения, не только о противостоящих корпусу немецких дивизиях, но и о сосредоточении войск в самом Орле.

Частые полеты разведывательной авиации противника, бомбардировка железнодорожных станций, где разгружались эшелоны с техникой, говорили о том, что враг всеми силами пытается помешать развертыванию наших танковых соединений. Это также говорило и о том, что бои начнутся со дня на день.

26 июня гитлеровские войска из армейской группы «Вейхс» перешли в наступление и ударили в стык 13-й и 40-й армий, прорвали оборону южнее города Ливны. В этот прорыв устремились танки, стараясь рассечь пополам войска Брянского фронта, отрезать им пути отхода на восток.

Вечером Катуков получил приказ командующего фронтом Ф. И. Голикова, в котором говорилось о том, что 1-й танковый корпус, взаимодействуя с 16-м танковым корпусом, контратакует прорвавшегося противника с севера, из района Ливны, и уничтожает его в междуречье Кшени и Тима[92].

Утром 30 июня, после ночного перехода, корпус занял исходное положение. Получив информацию о том, что противник стягивает пехоту и танки в район Кривцова Плота и Марьина, Катуков решил упредить немцев: приказал командиру 1-й мотострелковой бригады полковнику О. И. Мельникову первым нанести артиллерийский удар. Было выделено по пять снарядов на орудие, «вперемежку шрапнель с осколочными».

Два дня корпус вел наступательные бои, отбросив противника на 4–5 километров, выбив его из сел Жерновок, Овечьего Верха и Никольского. Успех можно было бы развить и дальше, но все усилия на нет сводила немецкая авиация. Фашистские самолеты стаями набрасывались на наши танки.

На участке фронта, где действовал 1-й танковый корпус, нашей авиации было совсем мало. Иногда прикрытие войскам обеспечивали летчики 3-го истребительного корпуса генерал-майора Е. Я. Савицкого. Но что могли сделать два-три, в лучшем случае пятерка истребителей против десятков «мессершмиттов», «хейнкелей» и «юнкерсов»? Разве что подразнить…

В связи с этим Катуков обращается к командующему 13-й армией генерал-майору Н. П. Пухову:

«Выделенных для обеспечения операции корпуса 10 истребителей и 10 штурмовиков — явно недостаточно, т. к. со стороны противника в воздухе над районом расположения корпуса появляются одновременно свыше 50 самолетов противника.

Прошу вашего ходатайства перед командующим войсками Брянского фронта об усилении прикрытия корпуса с воздуха»[93].

Корпус сражался на редкость самоотверженно, несмотря на превосходство сил противника, особенно в авиации. Об этом можно судить по донесениям штаба корпуса.

1 июля 1942 года — командованию 13-й армии:

«С 18.00 30.06.42 г. части корпуса ведут встречный бой с противником на рубеже Бараново, Муравский Шлях, Баранчик. Силы противника: по неточным данным, до 30 танков, 2 пехотных полка с сильной противотанковой артиллерией.

Противник от рубежа Бараново, Муравский Шлях к востоку не пропущен, но и части корпуса продвинуться вперед не смогли. Авиация противника в течение дня массированными налетами одновременно от 50 до 80 самолетов беспрерывно бомбит район действия корпуса»[94].

2 июля 1942 года — начальнику штаба Брянского фронта: