Гроза пустошей (СИ)

Воздух на улице не успел разогреться, дышал в лицо прохладцей ночи и резковатым запахом акаций. Вокруг расстилался невидимый снизу, верхний ярус Хаира, состоявший из переплетшихся, сгрудившихся крыш разной высоты и вида. Алые стены темнели за палевым массивом домов и храмов. Солнце мялось за горизонтом, медленно распускаясь розово-золотыми лучами, а на плоской белой макушке “Хашдама”, под лаской рассветного света светилось гигантское тело мотылька-телепата.

- Воа... - Хайки пришла в восторг. – Это происходит на самом деле?

Вокруг светлых крыльев, покрытых серебристым слоем пыльцы, сияло еле заметное гало, многочисленные мохнатые лапки существа беспокойно шевелились под большим светлым брюшком. Темные усики длиной с человеческую руку изгибались, будто посыпанные блестками рождественские леденцы-палочки, но сверху каждый усик покрывали длинные светлые волоски. Мотылек пошевелил ими, словно антеннами, и смотал хоботок, который таинственным образом исчез в суровой мордочке.

Мы оробели перед удивительным, невозможным живым существом, которое возвышалось на крыше, будто для этого не существовало объективных ограничений. Большую его часть составляли большие, покрытые вязью светлых узоров крылья, и когда мотылек их распахнул, то с легкостью занял живым полотном половину крыши. Закончив красоваться, мотылек аккуратно собрал крылья, став похожим на пузатую крылатую ракету с усиками и ножками, и уставился на нас черными глазами.

Ястреб Джек сделал несколько шагов ему навстречу, будто собирался обнять, но на полпути остановился.

«Доброе утро, человек”, - произнес мотылек внутри наших голов, обращая приветствие к каждому.

- Тебе того же, - улыбнулась Хайки. - Ты летаешь между городами?

Ястреб Джек успокоился и сел недалеко от серебристого туловища, скрестив ноги и созерцая удивительное тело, пиро зевнула и потянулась. Мы вели себя так, будто к нам каждый день прилетает большое разумное насекомое, умеющее читать мысли.

“Каждую ночь, когда солнце перестает слепить. Крылья для того и нужны, разрушители. Вскоре я спрячусь в убежище в горах вблизи этого города, - “голос” мотылька звучал очень довольно. - Но любимица моих меньших братьев сказала, вы обнаружили что-то очень важное”.

- Получается, ты все время сидишь взаперти, - пожалела пиро. - Ведь если выберешься, люди перепугаются и нападут.

"Да, приходится прятаться, разрушительница."

- Мы тут подумали… - меня осенило. - Может, тебе отправиться в живые города? Там может быть сколько угодно воды и цветов, и при этом никто не удивится, если среди бела дня будет летать такая гигантская бестия, как ты.

"Твое предложение опасно, человек. Зона искажений меняет существ".

- Живой город больше похож на нас, чем на искажения, - сказал Ястреб Джек. - На мутантов. Ты можешь остаться тем, кто ты есть, если с ним договоришься. Попробовать стоит.

Не знаю, откуда он это взял, но говорил очень уверенно. На обнаженном лице, не скрытом пыльным шарфом, читалась решительность; ленца и невнятность пропали, он казался целеустремленным. Твердость Ястреба Джека передавалась другим, откровенное безумие идей под давлением его дара представлялось новаторством.

"Я иногда чувствую себя очень одиноко, человек. Я первый из племени будущих разумных насекомых и животных, как твои друзья-мутанты - первые из племени новых людей. Если где-то есть место, где я и мои друзья смогут быть свободны, я немедленно отправлюсь туда, но искажения пугают. Как и все, я боюсь умереть".

Мотылек потоптался на месте.

- А зачем искажения создают таких, как мы? - с надеждой спросила пиро. - Это что-нибудь значит?

Обычные люди воспринимали искажения как необъяснимый катаклизм, как буддийскую данность или радиоактивную пустыню, которой стоит сторониться. Эхо войны. Мы умеем ловко отсекать неудобные вопросы, занявшись бытом. Мутантов в пустошах родилось немного, но во что превратится жизнь, когда реакции и способности других нельзя будет просчитать, когда отношения станут окончательно непредсказуемыми?

Конечно, философы давно твердят, что жизнь человека - это хаос, который мы объединяем в историю по собственному вкусу, но законы физики у людей прежде никто не отнимал. Уж тут-то на вселенную можно было положиться. Теперь же, глядя на причудливое, необъяснимое существо на крыше, я восхищался и вместе с тем был до усрачки устрашен.

“Люди в храме часто задают подобные вопросы. Им кажется, я должен знать. Но я не знаю. Я думаю, что мы - язык, который создают искажения. Мы переводчики, в каждом из которых соединяются части двух миров», - ответил мотылек и покачал усиками.

Ястреб Джек слабо кивнул, будто сразу во всем разобрался, и моя рука зачесалась отвесить вяловатому всезнайке затрещину. Язык искажений? Что за чушь собачья! Как можно разговаривать, создавая мутантов?

Хайки намотала на палец прядь светлых волос. Я будто оказался на сходке секретного общества, где все понимают тему собрания и усердно строят предположения, а я сижу, словно дурак, и слышу только “вававава”. Не самое приятное чувство.