Гроза школьной столовки (СИ)

- Нравишься ты мне, Максимка, - слышу голос бабушки Нади, ощущая перед носом аромат наваристого борща. Вот за него родину продать можно, просто сидя посреди светлой кухни в квартире Грозновой, вдыхая божественный запах. В желудке заурчало, а Гроза ехидно потянула:

- Эй, лучший друг органики, разве поедание мяса не вредит твоему ментальному здоровью? – отправляю в рот ложку супа, игнорируя шуточки, за которые получает замечание от Марии Игнатовны. Эта женщина, старушкой я ее попросту назвать не могу, настоящая заводила. Глядя только на одну ее прическу с ультрамодной нынче короткой стрижкой, длинной косой челкой и зеленым цветом волос, понимаешь – перед тобой явно неклассическая бабушка. Моя-то только бурчит на дурное влияние «этих ваших ентернатов да кампуктеров». Я ее очень люблю, но лучше с ней видится в родном стане глухой деревеньки, чем везти в большой город, где «разврат и американские шпионы». Хотя пирожки она делает божественные, ничуть не хуже бабушки Нади. Может лучше, не стану сравнивать. И хотя бы никогда не стала бы якшаться с врагом, как делает мама в своей попытке всем угодить.

- Ты так и не сказал, почему поругался сегодня с мамой, - интересуется Надя, когда ее бабушка тактично выход с кухни, крикнув нам, что пойдет к соседке посмотреть какие-то там привезенные из Тайланда сувениры. Просит вести себя хорошо и дарит мне красноречивый взгляд: мол, ты мне нравишься, но ручки от внучки подальше пока держи.

Вожу ложкой по рубиново-красной жидкости, вылавливая аккуратно нарезанную кубиками свеклу да тонкие соломки моркови с капустой. Сегодня Гроза стала свидетельницей моей ругани с мамой по телефону. Меньше всего хотелось бы ее втягивать в сеть наших странных семейных отношений. Еремины - шведская семья какая-то, где мужика и сына меж двух баб туда-сюда передают. Примерно так это выглядит, потому пожимаю плечами, отделавшим простым:

- Все офигеть, как сложно. Развод родителей, любовница, клоунада из серии: «ну мы же одна семья, Максим», - передразниваю слова родителей, которые слышал с взаимным постоянством. Грознова ничего не отвечает, молчит, потому медленно наслаждаемся обедом, а потом пьем чай с вишневым пирогом. Обсуждаем все подряд: фильмы, сериалы, игры, мои соревнования, тренировки. Рассказываю ей курьезные ситуации с ребятами, она мне о зомбированном Ваське и вместе хохочем над его пристрастиями к играм ММОРПГ больше, чем к девушкам.

С кухни плавно переходим в ее комнату. Я раньше никогда в девчачьих спальнях не бывал, но мне кажется они не так уж сильно отлично от мужских. Те же безделушки, только у нас диски, кубки, медали, плакаты. У них – плакаты, мягкие игрушки, различные брелочки да символы Нового года. Ну и отделка. У меня спальня в серо-синих тонах, у нее все золотое да коричневое. Даже покрывало на раскладном диване шоколадного цвета. Ничего особенного вокруг. Шкаф, письменный стол с ноутбуком, мягкое кресло, в которое Надя падает, крутясь и пара подвесных полок под различные книжки – судя по ярким обложкам в основном любовные романы, отчего усмехаюсь. Надя Грознова – тот еще романтик. На стене картина со львами, какие-то окаменелости между вещами, оказавшиеся частями мамонтов и даже динозавров. Несколько маленьких макетов трицератопса да кажется брахиозавр, если я что-то помню из курса палеонтологии в школе.

Внимание привлекает всего одна единственная фотография в яркой рамке с цветочками. На ней восьмилетняя Надя с двумя взрослыми. Темноволосая красивая женщина в очках с улыбкой и высокий русый мужчина, с таким рассеянным взглядом, будто вообще не понимает, что он тут делает. Оба темноглазые, хотя в чертах Нади больше узнаю даму – видимо родители.

- Мама с папой, - подтверждает мою догадку Гроза, с равнодушием наблюдая за тем, как я рассматриваю фото, опираясь о край стола.

- Сколько ты их уже не видела? – спрашиваю, потому что сам никогда раньше с ними не встречался. Мне всегда казалось, что у Нади только бабушка и есть.

Она пожимает плечами, отводя взор.

- Вживую – три года.

Ох… вот это да. Я грешил на собственного отца? Да он у меня образец отцовской любви. Даже в самые загруженные дни всегда возвращался домой. Помнится, как-то я заболел ангиной, а мама уехала на конференцию. Он даже забил на деловую встречу, вернувшись домой и сидел со мной рядом у кровати.

От воспоминаний сердце ёкнуло, отзываясь тянущей болью. Почему он ушел из семьи? Чего не хватало, что это нашел на стороне? До сих пор не могу понять его мотивов и поступков.

Осторожно ставлю фотографию обратно на полку и протянув руку, чувствую, как Надя хватается за нее, поднимаясь под моими настойчивыми движениями. Обхватываю руками, притягивая ближе и вместе с ней падаю на мягкий диван так, что она оказывается сверху. Глядя в карие глаза, в глубине которых застыла детская обида, понимаю – мы не такие уж разные. Но моя семья хотя бы меня любит, а ее вообще непонятно чем руководствуется, бросив дочь на целых три года в самые тяжелые школьные годы. И сомневаюсь, что в первый раз.