Гроза тиранов

Алексу очень не понравилось, что его сразу повели в подвал. Охранники остались снаружи. Внутрь двинулись только они вдвоем с представителем тайной полиции.

Их ждали.

Невысокий полноватый серб в нетипичном для этого места чиновничьем европейском сюртуке вел неспешную беседу с пожилым монахом аскетичного вида.

– Привел?

Кабадах поклонился.

Потемкин без приглашения плюхнулся на свободный табурет. Сил не оставалось.

Монах присел за стол. Чиновник жестом отпустил запыленного конвоира и тоже уселся.

– Ну?

Алекс удивленно уставился на следователя.

Тот замолчал. Пауза затянулась.

Глаза следователя начали медленно складываться в узенькие щелочки.

– Молчим?

Потемкин не выдержал:

– Вы, может быть, представитесь? И спросите по-человечески, без мхатовских пауз и загадочных поз?

Серб слегка смутился такой отповедью, но предложение принял:

– Я – Младен. Младен Жеврич.

Видимо, это имя было известно в народе. По крайней мере, назвавшийся серб рассчитывал, что произведет впечатление.

– Петр Николаевич Джанкович.

Жеврич подвинул свой табурет поближе к Алексу.

– Джанкович… Брат Карабариса… Что же ты, Петр, делал на побережье?

Ответ был очевиден:

– К брату ехал.

Серб ухмыльнулся. Монах неторопливо конспектировал услышанное, поскрипывая обрезком пера.

– Тургер твоего брата не любит. Это – да… Но не настолько, чтобы устраивать охоту по всей бухте.

Жеврич склонился к лицу парня. Пронзительные карие глаза впились с лицо.

– Что ты сделал такого, что турки за тебя полтысячи пиастров обещают? Тургер просит Салы-ага о тысяче солдат для того, чтобы взять тебя. И, скорее всего, он их получит. Вот, что интересно. Так объясни же…

Его прервали. Дверь распахнулась от удара ноги. В комнату ввалился низенький лысоватый крепыш, одетый в типичную для небогатого крестьянина одежду. Картину дополнял линялый пыльный плащ, кнут за поясом и потертый посох в правой руке.

– Заканчивай ломать комедию, Младен. Это – он!

Крепыш жестом приказал монаху покинуть помещение. Священнослужитель послушно сложил перо и вышел. Незнакомец тут же подлетел к слегка ошарашенному Потемкину и рявкнул ему в лицо:

– Как это понимать, сударь?

– Простите?

В глазах вошедшего мелькнуло раздражение, но он сдержался.

– Спрашиваю, как понимать мне ваше поведение, сударь? Исчезли на месяц, документы, багаж, люди – все дьявол знает где! Вас уже списать собрались. Федор Васильевич письмо к матери составлять начал, а вы живой и целый у брата гостите? Если к туркам попали, то какого дьявола никого не послали к Младену, когда освободились? Или забыли своего связного?

Он нервно поигрывал вышитой кисточкой на кнуте. Затем внезапно бросил все, порывисто обнял, приподняв с табурета. Алекс застонал от боли в руке и боку. Крепыш ойкнул, опустил на место, лицо незнакомца перекосила гримаса сочувствия.

– Младен рассказал мне, что вас пытали. Турки в этом сущие варвары. Никаких законов и договоренностей не признают. Сам два раза от них чудом уходил.

Он пододвинул себе табурет и плюхнулся рядом.

– Что ж ты молчишь, Петр Николаевич?

Младен по знаку незнакомца уже доставал из шкафа пузатый кувшин и плетеную корзинку с сыром и хлебом.

Потемкин решился на вопрос:

– Вы кто?

Незнакомец удивленно нахмурился:

– Что? Как это понимать?

– Я… Меня пытали… Били… Я память потерял. Не все, но очень многое не помню.

Крепыш выслушал это с непроницаемой миной. Очевидно, что перед Алексом сидел не тот человек, который способен впечатлиться описанием чужих страданий. Пока Потемкин выкладывал перед слушателями выработанный вариант собственных злоключений, собеседник хладнокровно чистил лук и перебирал куски лепешки. В конце рассказа он выглядел лишь слегка озадаченным.

– Так даже? Дьявол! От этих чертей всего можно ожидать, но пытать союзника?! Азиаты!

Тон сказанного не понравился Алексу. Показалось, что ему не поверили.

– И все же, кто вы?

Крепыш церемонно представился:

– Я – Конрад Белли… мы с вами коллеги, в некотором роде… Где вы и кто вы, объяснять не надо, надеюсь?

– Нет. Тут брат все прояснил.

Белли вернулся к сервировке нехитрого стола. Младен под впечатлением рассказа слишком увлекся слушаньем и предоставил ему право распоряжаться в своем кабинете.

Конрад усмехнулся:

– Уф… Снял с души камень. Младен, выйди на минутку, будь другом.

Когда дверь за сербом закрылась, он стремительно подошел к юноше и негромко спросил:

– А то, что ты сделать должен, помнишь?

Алекс сделал самую наивную рожицу, которую смог:

– Вот этого, хоть убей. Видимо, так старался не проговориться, что сам выжег из памяти.

Белли отстранился. Тонкие губы его растянулись в легкой улыбке, глаза прищурились. Алекс мог бы поклясться, что уже видел эту ухмылочку. Точно! Так же на своих собеседников в фильмах поглядывал Брюс Уиллис. Идиотское наваждение! Потемкин встряхнул головой, отгоняя неуместные ассоциации.

Конрад медленно прошелся по комнате, остановился, опять походил и выдал вердикт на услышанное:

– Возможно. Всяко на земле бывает…

Юноша тут же ухватился за протянутую ниточку:

– А вы, Конрад, меня не просветите?

Шпион снова улыбнулся. На этот раз не так делано, но все равно холодновато.