Гроза Византии

Неудавшееся ристалище еще долго вызывало волнения в Константинополе. Михаил должен был раздать из своих хранилищ большие запасы масла и хлеба, чтобы несколько успокоить волновавшуюся чернь. Голубые упрямились, они требовали, чтобы император исполнил свое обещание и возвратил им их вождя Анастаса, но как он мог это сделать, когда и Анастас, и Зоя скрылись неизвестно куда. Только Василий Македонянин, которого голубые знали как искреннего друга Анастаса, да быстрая казнь Никифора успокоили их, и они дали обещание выступить на первом же ристалище под предводительством нового вождя.

Изок и Ирина жили у Василия, который приобретал все большее влияние на порфирогенета, так как болезнь по-прежнему приковывала дядю императора Вардаса к ложу. Македонянин умело пользовался своим влиянием. Нередко его видели на форуме среди народной толпы. Он прислушивался к ее говору, старался узнать ее нужды и очень часто поражал народ разумными распоряжениями, соответствовавшими его желаниям.

Так шло время. Об Анастасе и Зое все почти уже забыли в Константинополе.

Однажды вечером, когда спал зной дня, Василий в платье простого византийца отправился на форум, желая узнать, чем занята чернь Константинополя.

Когда он пришел туда, то около колонны Константина сразу усмотрел толпу народа. Василий протиснулся через нее в первые ряды и увидел сидевшего у подножия колонны старика, с жаром рассказывавшего что-то своим слушателям.

Старик этот, по имени Сила, был ходячею летописью Византии. Он был так стар, что даже позабыл год своего рождения, но прекрасно помнил все, что касалось его родного города.

– Велик и славен город Константинополь, – говорил он, когда Македонянин пробрался к нему, – сам Господь, Единый Вершитель судеб, хранит его…

Старик вдруг замолчал.

Внимание слушателей было напряжено до последней степени. Все старались стать повыше, приподнимали головы и пристально смотрели на рассказчика.

А тот сидел, понурив голову, углубленный в себя, в свои мысли…

Вдруг он весь выпрямился и, как бы проснувшись от тяжелого сна, огляделся своими мутными, потерявшими всякий блеск глазами вокруг и заговорил.

Голос его сперва был глух и подавлен.

Его слова едва можно было разобрать, но, чем дальше шла речь, тем более и более крепчал этот старческий голос, ободряюще действуя на собравшихся.

– Да, сам Господь хранит Новый Рим, – говорил рассказчик, – вот, слушайте, что расскажу я вам о временах от вас отдаленных, но, вместе с тем, и близких… Язычество, иконоборство сильно еще было в народе. Великий Константин умер, его слабые сыновья не смели поддержать его святое дело, а отступник Юлиан встал на защиту язычества, но Галилеянин победил его, и Юлиан пал на поле битвы, признав Его… Крест восторжествовал, и народ стал считать себя под его защитою… Но нравы народа развратились, и при восторжествовавшей вере во Христа Новый Рим стал по духу равен старому Риму, и вот, Всемогущий Господь, чтобы возвратить заблудший народ на путь спасения, послал ему кару…

Страшную, ужасную кару…

Развилась в Византии болезнь, неведомая ужасная болезнь, истребившая почти весь род человеческий. Стало в Византии твориться нечто ужасное… Народ умирал. В каждом доме был покойник. Неокрепшие в вере Христовой умы приписывали происхождение этой болезни некоторой тайной причине, исходящей с неба… Болезнь эта страшная не ограничивалась ни местом, ни каким-либо одним народом, ни временем года; она пронеслась по всему миру, жестоко поражая самые различные народности, не разбирая ни пола, ни возраста. Ничто не останавливало ее. Одних она поражала летом, других – зимою или в другие времена года.

Она началась в Египте, в Пелузе, откуда направилась по двум дорогам -с одной стороны, к Александрии и остальному Египту, с другой – в Палестину. После этого она охватила всю землю, двигаясь все время через правильные промежутки времени и места. Казалось, точно кто управляет ею… Она останавливалась там, где как будто решила остановиться на определенное время, щадя промежуточные местности, и распространялась по всем направлениям до самых границ мира, точно боясь пропустить на своем пути какие-либо отдаленнейшие уголки земли. Не было острова, долины, горной вершины, которых бы она не посетила, раз там были люди. Если через какое-либо место она проходила, не тронув его, то через некоторое время она к нему возвращалась, щадя уже на этот раз те соседние поселения, которые раньше были ею опустошены; и уже отсюда она не уходила до тех пор, пока не получала своей дани – жертв – соответственно тому, что ею было получено в соседних местностях. Она всегда начинала свою деятельность от морских берегов и оттуда двигалась вглубь материка.

На второй год «543 г.» весною она появилась в Византии.

Сила передохнул и потом продолжал свой рассказ.