Гроза Византии (сборник)

Таким был Михаил III, внук Михаила Косноязычного и сын императора Феофила, которому, кроме прозвища Порфирогенета, народ дал еще и другое, рисующее его с самой невыгодной стороны, – «пьяница». Это прозвище было дано Михаилу III за необыкновенное пристрастие к оргиям.

В 842 году, когда умер его отец, Михаилу было четыре года, поэтому управление перешло к матери малолетнего императора – Феодоре, при которой был совет, состоявший из трех высших византийских чиновников и брата Феодоры, Вардаса, стоящего во главе его. Несмотря на заботы Феодоры о воспитании сына, руководство которым было поручено его дяде, Вардасу, Михаил оказался человеком совершенно неспособным к правлению, слабохарактерным и развращенным донельзя.

Известно, например, что не раз он выступал в цирке возничим, к великому смущению всего народа.

Личного участия в делах управления он почти не принимал, предоставляя это матери и дяде. Впрочем, это было к лучшему для Византии. Управление Феодоры ознаменовалось, прежде всего, восстановлением на Константинопольском соборе иконопочитания, причем установлен был и праздник «Торжества православия». При ней же сарацины все более и более распространяли свою власть на Сицилии, и византийцы могли удержать в своих руках только восточную часть острова с Таорминой и Сиракузами. Борьба с арабами на восточной границе и морской поход против арабских пиратов, занявших остров Крит, окончились неудачей. В это время Михаил возмужал и решил прежде всего избавиться от опеки своей матери. Вскоре после войны с Борисом Булгарином, закончившейся мирным договором, Михаил низверг свою мать и, объявив себя новым Нероном, не последовал ему только в одном: Феодора была не убита, а заключена в монастырь, где и окончила свою жизнь. Ее место занял Вардас, к которому в 856 году перешло все дело правления и которому император дал титул цезаря. Вардас был замечательным политиком своего времени, но низложение им патриарха Игнатия и возведение на его место Фотия привели к распре с римским папой Николаем I, имевшей своим последствием разделение церквей. В последовавшей затем борьбе с болгарами Византии посчастливилось. Был заключен почетный мир, и болгарский царь Борис, последовав примеру Ростислава Моравского, обратившегося к Михаилу с просьбой прислать к нему вероучителей христианства, что и было сделано, сам принял святое крещение. Между тем на востоке борьба против арабов продолжалась. Союзниками магометан явились здесь павликиане. Византийский полководец Лев успешно боролся с арабами, но походы самого Михаила всегда оканчивались неудачей. Победа, одержанная братом Вардаса над эмиром Омаром Митиленским в 863 году, однако обеспечивала византийцам спокойствие на востоке, но вскоре после этого над ней разразилась нежданная гроза в виде норманнских храбрецов, пришедших в Византию из Скифии…

Вообще, с внешней стороны царствование Михаила III было блестящим. Такие выдающиеся личности, как Вардас, Фотий, Василий Македонянин, оставили неизгладимый след в истории, но сам император вовсе не соответствовал этому своему внешнему блеску.

«Удовольствие малой и низкой души, – говорит нам М.Н. Карамзин, – были единственным предметом императора Михаила, добродетель казалась ему врагом удовольствия. Он жил на ипподроме и, восхищаясь ристанием, не хотел слушать людей, которые приходили ему сказывать о близости неприятелей».

Вступив на престол, Михаил объявил, что он будет править «как Нерон», но наш историк по этому поводу замечет: «Нерон, по крайней мере, любил музыку и поэзию, Михаил – одних коней и распутство!»

Фаворитки его менялись с поразительной быстротой, но в то время, когда начинается наш рассказ, вниманием Порфирогенета всецело владела славянка Ингерина, которой цезарь был увлечен не на шутку.

14. Баловень судьбы

Весь шум и гул Византии никогда не долетали даже в незначительных отзвуках до того укромного уголка, где жили старый Лука и Ирина. Они даже не знали того, что давно уже было известно каждому мальчишке Нового Рима.

Михаил, после некоторого перерыва, когда несколько утихло его увлечение красавицей Ингериной, словно спешил наверстать в вихре безумных удовольствий то время, которое отняло у него сердечное увлечение. Пиры в императорском дворце не прекращались. С вечера до позднего утра раздавались пение невольниц, звон кубков, говор, смех, пьяный лепет пирующих. Но и это в конце концов наскучило византийскому Нерону…

Ингерина потеряла уже для него прелесть новизны, желания не волновали владыку Византии, а вместе с тем в нем пробуждалась жажда новых сильных ощущений, без которых пресыщенному деспоту и сама жизнь была не жизнь.