Гроздь

Он каплет в ночь росою ледяной
и янтарями благовоний знойных,
и нагота твоих созвучий стройных
сияет мне как бы сквозь шелк цветной.

Безвестен я и молод в мире новом,
кощунственном, но светит все ясней
мой строгий путь: ни помыслом, ни словом
не согрешу пред музою твоей.

1920

II. ТЫ

“Когда, туманные, мы свиделись впервые…”

Когда, туманные, мы свиделись впервые,
когда задумчиво вернулся я домой,
мне все мерещились глаза твои живые
сквозь дымку чуждости. Я заперся в немой
и светлой мастерской, моих видений полной,
где в солнечной пыли белеет бог безмолвный,
где музу радуют два бронзовых борца,
их мышцы вздутые, лоснящиеся спины,
и в глыбе голубой сырой и нежной глины
я призрак твоего склоненного лица
руками чуткими по памяти наметил:
но за туманами еще таилась ты,
и сущности твоей тончайшие черты
в тот день я не нашел. И вновь тебя я встретил,
и вновь средь тишины высокой мастерской,
забыв наружный мир, с восторгом и тоской,
я жадно стал творить, и вновь прервал работу…
Чредой сияли дни, чредой их позолоту
смывала мгла ночей. Я грезил и ваял,
и приходил к тебе, простые слышал речи,
глубокий видел взор, и после каждой встречи
чертою новою, волшебной наполнял
несовершенное твое изображенье.
Порой казалось мне, что кончен тонкий труд,
что под рукой моей твои уста поют,
что я запечатлел живое выраженье,
все тени, все лучи любимого лица…
но, встретившись с тобой, я чувствовал, как много
еще не найдено, как смутно, как убого
подобие твое… Далече до конца,
но будет, будет час, когда я, торжествуя,
нас разделявшую откину кисею,
сверкнет твоя душа, и Счастьем назову я
работу лучшую, чистейшую мою.

“Мечтал я о тебе так часто, так давно…”

Мечтал я о тебе так часто, так давно,
     за много лет до нашей встречи,
когда сидел один, и кралась ночь в окно,
     и перемигивались свечи.

И книгу о любви, о дымке над Невой,
     о неге роз и море мглистом
я перелистывал — и чуял образ твой
     в стихе восторженном и чистом.

Дни юности моей, хмельные сны земли,
     мне в этот миг волшебно-звонкий
казались жалкими, как мошки, что ползли
     в янтарном блеске по клеенке…

Я звал тебя. Я ждал. Шли годы, я бродил
     по склонам жизни каменистым
и в горькие часы твой образ находил
     в стихе восторженном и чистом.

И ныне, наяву, ты, легкая, пришла,
     и вспоминаю суеверно,
как те глубокие созвучья-зеркала
     тебя предсказывали верно.

СОНЕТ

Весенний лес мне чудится… Постой,
прислушайся… На свой язык певучий
переведу я тысячи созвучий,
что плещут там под зеленью святой.